ему все еще нужен отдых, – скомандовал Шен. – А с тобой, – строгий взгляд на Ала, – я обсужу случившееся позже.

Мальчишка кивнул, стараясь не встречаться с учителем глазами.

Когда главный герой и главная героиня отдалились, медленно направляясь прочь по мосту, Шен обернулся ко все еще стоящему рядом Муану.

– А тебе нужно особое приглашение?

– Ты не должен был этого делать, – вместо ответа заявил тот.

«Конечно, не должен был! – мысленно согласился Шен. – Но откуда тебе знать, что от своевременного пробуждения главного героя зависела моя жизнь?»

Он пожал плечами, выражая полное безразличие.

– Шен… – Муан тяжело вздохнул, пытаясь взять под контроль мятущиеся мысли. – Ты плохо выглядишь… Ты что, пытался передать Алу духовную энергию?

– Только чуть-чуть… – опешил тот. Он не думал, что Муан подобное заметит.

– Чуть-чуть… – криво усмехнулся мечник.

– Послушай, это были очень долгие полтора дня, я устал. Если у тебя нет ничего срочного – поговорим позже.

Муан продолжал молча рассматривать его лицо, будто впервые наконец его увидел.

Не дождавшись ответа, Шен развернулся и пошел к черному замку. Силы его, и физические, и моральные, и ментальные, вновь оказались практически на исходе, и если он продолжит этот бесконструктивный диалог, то у него или взорвется мозг, или отключится сознание.

Глава 63. Появление старшего брата

Шен видел перед собой отрешенное лицо Ала, веки того были смежены в спокойном сне. Вдруг его губы стали трескаться, будто были сделаны из фарфора, а из трещин на бледную кожу сочилась багряная кровь.

Шен в ужасе отстранился, пытаясь совладать с эмоциями. Но Ал открыл глаза и резко вскинул руку, грубо сжав его челюсть и заставляя замереть на месте. Взгляд излучал невероятную ярость, внешность на глазах менялась: из подростка он превращался в того главного героя, которому предстояло убить злодея в оригинальной истории.

Почему-то Шен неспособен был поднять руку и оттолкнуть его прочь или еще как-то сопротивляться. Он чувствовал, что трескается и рассыпается. Как бы странно это ни звучало, он был уверен, что разламывается на части, как разбитая фарфоровая статуэтка.

Пальцы главного героя скользнули по воздуху.

– Учитель! – закричал он.

Шен видел, как Ал остался сидеть в одиночестве посреди крови и пепла. И осознал, что его самого больше нет. Вообще нет.

Шен проснулся от собственного крика.

Уставившись в темный потолок, он чувствовал, как тело бьет дрожь. В обычном сне его никогда не посещали такие яркие эмоции. А это значило лишь одно: снова насланный кошмар Глубинной тьмы. В первый и последний раз она баловалась подобным, открыв ему непередаваемые ощущения собственной смерти от рук главного героя, и было это уже давно. Сейчас же снова распоясалась по какой-то причине.

Шен провел рукой по лицу. Кажется, его собственные эмоции соединились с кошмаром Глубинной тьмы, превратившись в непередаваемую смесь злобы и беспомощности. Оставалось только радоваться, что это всего лишь сон. Шен долго уговаривал себя, что это сон. И просидел до рассвета, больше не сомкнув глаз.

Как и намеревался, Шен украсил весь фасад черного замка бумажными фонариками для праздника Яркой Луны. В отличие от обычных фонариков, внутри этих приглушенным голубоватым светом горели талисманы, а сами они были правильной круглой формы. Украшающие черный замок фонарики были лично изготовлены его хозяином из найденных в закромах материалов. Шен нашел в себе призвание к этому занятию и терпеливо мастерил их на протяжении нескольких дней, пока не наделал больше полусотни.

Вечерами, когда мрачный замок окутывали сумерки, талисманы внутри фонариков зажигались голубоватым огнем и придавали одинокой площади праздничную атмосферу. Светили они довольно ярко, чтобы Шен нашел удобным предаваться чтению на лавочке после захода солнца. Ему в последнее время вообще как-то больше полюбились сумерки и мрак, яркий свет его раздражал и особенно бесило солнце. Стоило светилу выбраться из-за облаков, как заклинатель недовольно поглядывал на небо и приговаривал: «Ну надо же, явилось! Тебя тут никто не ждет, вали восвояси!» А когда солнце никуда не девалось, скрывался под сводами своего замка.

Возможно, подобное отношение было вызвано тем, что солнечная погода разительно контрастировала с настроением в его сердце, а сумрак и тьма окружающего мира как-то слегка успокаивали. Вот только литературы, достойной чтения и не вызывающей раздражения, становилось все меньше и меньше. В какой-то момент Шен сдался и попросил у старого маразматика Ера дать почитать его новую новеллу. Писака впал в настоящий шок от озвученной Шеном просьбы и даже уменьшился в своих тьмистых размерах.

Что касается самочувствия хозяина Проклятого пика, то тому уже какое-то время казалось, что с его физическими силами что-то не так. Ему требовалось больше времени на отдых, и он быстрее уставал. Не слишком серьезная физическая активность утомляла уже через пару часов, и подобное положение вещей ему совершенно не нравилось. Он много отдыхал, а еще больше спал, но время от времени его настигали изматывающие душу кошмары. Все как один были связаны с главным героем, только сюжет иногда разнился. Неизменным оставалось лишь одно: ничем хорошим это для главного злодея не заканчивалось, и он всегда умирал. Яркость этих кошмаров, навеянных Глубинной тьмой, была столь сильна, что с каждым разом, очнувшись, Шену все сложнее было различить, явь это или все еще сон.

Так проходили дни на пике Черного лотоса, предшествующие празднику Яркой Луны. С главным героем Шен с тех пор не встречался, так как тот к нему не явился, а самому Шену претила мысль посещения пика Таящегося ветра. Муана он также с той поры не видел и даже понятия не имел, чем занимается прославленный мечник. В общем, когда аккурат на десятый день уединения, за сутки до начала праздника, его одиночество разбавил своим появлением Шиан, Шен не сказать чтобы был не рад его видеть. (На самом деле ему хотелось, чтобы кто-то еще восхитился украшенным фонариками черным замком, потому что Система не могла по достоинству оценить всю иронию, а Глубинный писака не мог увидеть.) Правда, Шиан пришел до захода солнца, поэтому в полной мере очарование черного замка в фонариках оценить не смог.

Шен, как обычно, сидел на излюбленной лавочке. Мыло он давно уже выкинул в недра графоманистой тьмы. Стоило, должно быть, разобраться, кто же его оставил, но для этого нужно было покинуть пик Черного лотоса, чего Шен раньше необходимости делать не собирался, поэтому поставил зарубку в уме и оставил поиски злоумышленника на будущее. На сей раз хозяин Проклятого пика был одет в свои традиционные серебристые одежды.

– Брат! – Шиан соскочил с меча и бросился к сидящему на лавочке и с легкой меланхолией наблюдающему его прибытие Шену.

Выглядел глава ордена взволнованно, но этот нюанс не сильно поколебал безмятежность старейшины пика Черного лотоса. Шиан подскочил к нему и схватил за руку, чем заставил проявить участие в беседе.

– Глава ордена, – почтительно кивнул Шен, аккуратно вынимая свою кисть из захвата.

Поскольку Шиан нависал над ним, Шену стало неудобно вести диалог с такой позиции и пришлось встать.

– Что ты хотел?

– Сегодня я разговаривал со старейшиной Муаном, и он кое о чем случайно обмолвился…

«Что опять этот упырь мозгососущий успел наговорить?! Надеюсь, змеек с зайцами не поминал?»

Шен настороженно посмотрел на Шиана. Тот выглядел… смотрел… будто бы чуть сочувствующе. Так. Он собирается сдавать его санитарам?..

– Я… – Шиан сделал шаг к нему, неуверенно улыбнувшись уголками губ. – Прости, я думал… – Он помолчал. – Неважно! Как ты мог не сказать мне, что потерял память? Как много ты забыл?! Это все из-за Глубинной тьмы?

Шен испытал значительное облегчение. Его брат стал замечать, что он ведет себя вразрез с каноном, и только подобная ложь, вероятно, могла исправить ситуацию. На сей раз Муан проболтался о его тайне как раз вовремя.

– Я не уверен. – Шен смущенно отвернулся, глядя в сторону моста. Несмотря на то что это было всего лишь вранье во благо, говорить о подобном – все равно что признаваться в своей слабости – очень его смущало.

– Шен. – Шиан сделал шаг навстречу, смотря прямо. – Это значит, у меня еще есть шанс.

Шен обернулся к нему. Глядя на пылающий огонь в глазах этого человека, он почувствовал, как его охватывает чувство безотчетной тревоги. Никогда до этого Шен не ловил на себе подобных взглядов, ощущая себя… кем-то вроде… жертвы.

И то, что