что чуть было не стала жертвой Летис Лис. Это так ужасно. Мне до сих пор трудно поверить, что Лис была способна на подобное… И все же я счастлива, что с моей дочерью все хорошо. Я буду безмерно признательна вам до конца своих дней.

Шен не привык, что кто-то выказывает ему такое почтение. Он даже немного смутился, не зная, как принимать похвалу.

– Не стоит, Се Аннис – моя ученица, и я делал все это не ради вашей благодарности.

Се Сиаль немного растерялась, а Шен с досадой подумал, что ответ прозвучал грубее, чем он хотел.

– Возможно, я неправильно выразилась, – нашлась женщина. – Но любые ваши резоны не отменят моей благодарности. Надеюсь, она вам не в тягость.

Се Сиаль вновь слегка поклонилась и покинула его.

[+10 к злодейскому образу!]

Шен смотрел ей вслед и думал: «Да что я за человек такой?! Единственную, кто был ко мне расположен, и ту умудрился оскорбить!»

Ему наскучило потчеваться пряниками и слушать помпезную речь главы ордена Великого неба, и он решил прогуляться. В небе взорвался еще один фейерверк – празднество официально началось.

Шен прошел мимо кружка людей в одеждах травяного оттенка. Стоящий в центре молодой человек с чувством декламировал стихи о ночи и любви (к поэзии). Справа устроили небольшой турнир, слева ворковали заклинательницы, впереди возвышался еще один навес со сластями. Шен свернул чуть правее, намереваясь миновать и сласти, и турнир, и наткнулся на своего самого старшего брата, который разговаривал с неким заклинателем.

Шен почувствовал, как его голова, незаметно ноющая уже какое-то время, начала болеть сильнее.

«Какой-то это странный человек, – заметил он, обращаясь к Системе. – Выглядит лет на пятьдесят, но, видимо, старше. При этом не заклинатель, но чувствует себя вполне свободно в нашей среде. Денег у него явно хватает, судя по внешности и одежде. Не виделся со мной и Шианом около десяти лет. И обращается ко мне без доли страха и настороженности, хотя даже Шиан себе такого не позволяет. Он глупый? Или настолько доверяет Шену? Гребаный Ер вообще его не описывал, так что я не знаю, как Шен поступит с ним в будущем. Вполне вероятно, Шен его даже не убьет».

[Он явно не простой человек], – согласилась Система.

Увидев стоящего поодаль Шена, старший брат поклонился заклинателю, заканчивая беседу, и подошел к нему.

– Ну что, Малявка, все еще не вспомнил меня?

– Ты мог бы так меня не называть? Пожалуйста.

– Сто первый.

– Что?

– Сто первый раз ты уже меня об этом просишь.

Шен недоуменно посмотрел на него.

– Ладно, шучу, – усмехнулся старший братец. – Я не считал.

«Походу, они с Шианом точно родственники, – подумал Шен. – Как же его зовут? Не могу же я прямо спросить!»

– Шиан сказал, что твоя потеря памяти – последствия столкновения с Глубинной тьмой. Сам я неспособен в полной мере осознать, что это такое, и даже не представлял, что эта сила способна сотворить подобное. Мне очень за тебя тревожно.

– Не волнуйся, – буркнул Шен, во второй раз за вечер сталкиваясь с добрым обращением. (И когда оно успело стать чем-то настолько поразительным?!) – Глубинная тьма под контролем.

– Меня не контроль над тьмой волнует, как бы ни было это важно! – Брат положил руку ему на плечо и посмотрел в глаза. – Меня ты волнуешь!

У Шена аж сердце екнуло. У злодейского Шена было подобное расположение? Этот человек казался искренним, и его словам верилось безусловно.

Выдавал ли он желаемое за действительное? В самом деле так наивно сразу ему поверил? Или дело в том, что он хотел хоть кому-то доверять?..

– Это лишнее. Со мной все в порядке.

Старший брат посмотрел на него, чуть сильнее сжав пальцы на его плече.

Между ними воцарилось молчание, разбавленное взрывом еще одного фейерверка. Шен заметил приближающихся к ним Шиана и главу ордена Великого неба. Его старший брат тут же отпустил его плечо и отошел на шаг, придав лицу сдержанное выражение.

– Позвольте поприветствовать великого генерала Ир Шуэра, – склонился в поклоне глава ордена Великого неба, как только подошел ближе.

Шен перевел внимательный взгляд на своего старшего брата, по-новому оценивая его статную фигуру.

– Это излишне, – тем временем отвечал тот, ловя руки низко кланяющегося главы ордена и заставляя выпрямиться.

– Я безмерно рад, что генерал Ир решил почтить своим присутствием скромно организованное нашим орденом Великого неба мероприятие.

«И чего он так распинается? – недоумевал Шен. – Каким бы он ни был великим генералом, как это относится к орденам заклинателей?»

– Для меня огромное наслаждение находиться здесь сегодня. Надеюсь, присутствие незаклинателя не слишком отяготит главу ордена.

– Ну что вы, как может человек, являющийся одним из четырех самых искусных мечников государства, говорить о своих умениях столь пренебрежительно! Вы и без духовной силы побьете любого находящегося на этой равнине.

«М? Конкурент Муану?»

– Вы мне льстите. Не думаю, что даже всех моих умений хватит, чтобы справиться со старейшиной Шеном.

– Старейшина Шен, – поклонился тому глава ордена Великого неба, будто бы только сейчас заметил его присутствие.

Шен молча кивнул.

– Что ж, позвольте откланяться. Надеюсь, вы с наслаждением проведете эту ночь. Если вам что-то понадобится, говорите лично мне, – произнес глава ордена Великого неба и, еще раз поклонившись, удалился.

– Теперь поползут слухи, – глядя ему вслед, вздохнул старший брат, чье имя Шен наконец-то узнал – Ир Шуэр! – Хотя я уведомил императора, куда отправился.

– Слухи неизменно поползли бы, даже не появись ты сегодня здесь. И в ордене РР хватает трепачей, – заметил Шиан. – Каков официальный повод для визита генерала?

– Высказать похвалу от императора. В последнее время он вспомнил, какое значение имеют для страны заклинатели, спасающие мирный люд от злых сил.

– Правда?

– Нет. Это всего лишь повод. Императора полностью устраивает, что заклинатели ведут уединенный образ жизни и никак не лезут в политику.

Слушая этот диалог, вкупе с предыдущими словами главы ордена Великого неба Шен начал догадываться, что на самом деле никто не знает о родстве между ними и великим генералом.

Шуэр поднял голову и посмотрел на яркую луну.

– Сколько уже лет прошло, – произнес он. – Каждый год в эту ночь я смотрел на небо, думая о своих братьях. Мое сердце наполняется радостью от осознания, что мы наконец собрались вместе на этом празднике.

И Шен, и Шиан тоже посмотрели на луну.

Шена охватили смешанные чувства. С одной стороны, он казался себе странником, находящимся в чужом краю, а с другой – ему так хотелось верить, что сейчас он стоит рядом со своей семьей. Вскоре у него закружилась голова, и он опустил взгляд на землю.

Шен присел на стул, стоящий под цветущим деревом кассии. Это был крайний стул длинного ряда. Всего рядов было чуть меньше десятка, но почти все они пустовали, лишь в первом сидели трое старых заклинателей и вели оживленную беседу.

Шен откинулся на спинку и прикрыл глаза. Голова почему-то болела столь сильно, что его начало мутить. Он уже не был рад, что решил развеяться на этом празднестве. (И плевать, что у него все равно не было выбора.) Время еще только перевалило за полночь, а луна вовсю озаряла небосвод. Шен укрылся от ее лучей под сенью дерева.

Ветви кассии трепетали на легком ветру, роняя на его лицо причудливые тени. Кровь совсем отлила от его щек.

– Выпей это.

Подле него стоял Муан. Шен почувствовал, что даже несколько соскучился по этой надменной физиономии. Говоря, что не хочет его видеть, он на самом деле не ожидал, что Муан так долго будет исполнять его желание.

– Что это? – спросил Шен, глядя на маленький красный флакончик в руках прославленного мечника. (Интересно, кто из них прославленнее: Муан или его старший брат?)

– Это поможет от головной боли.

«Все так очевидно?»

Шен чуть подобрался. Он взял флакончик из рук Муана и выпил содержимое в один глоток.

– Какое горькое! – тут же воскликнул он.

Перед лицом Шена замаячила конфетка. Кажется, Муан все предусмотрел.

Забрав у него конфету, Шен закинул ее в рот и перевел взгляд на старейшину пика Славы. Хотелось еще что-нибудь сказать, но на ум ничего не шло. Шен считал, что любые его слова прозвучат как претензия, и он будет в своем праве, но конфликтовать не хотелось. Поэтому он продолжал молча смотреть на него. В груди тяжелая меланхолия смешивалась с болью: он не мог не вспоминать тот момент в зале собраний, глядя на Муана.

«Интересно, – подумал Шен, – это когда-нибудь пройдет? Я не хочу так сильно горевать по этому поводу».

Муан отвернулся от него и скрылся за деревом. Шен удивленно моргнул, увидев,