– Это шелки, Анка. Загримированные под песчаных демониц шелки! – прошипел Ник, и девушка удивленно приоткрыла рот.

А музыка становилась громче, пение скорее напоминало вибрации от удара гонга, чем женский голос, и на пике откуда-то сверху, словно из тьмы, вниз спустилась роскошная девушка с черными, как смоль, волосами и блестящей бронзовой кожей, разодетая в металлические ободки и тонкие полупрозрачные черные ткани, подчеркивающие ее идеальные формы.

С ее появлением голоса пошли на убыль, а присутствующие медленно возвращались из той неги, в которую их погрузили. Из скрытых за шелковыми шторами коридоров в зал выплыли другие прелестницы в масках золотых рыб, нагие, держащие в руках подносы с маленькими рюмками, до краев наполненными черной жидкостью.

– Приветствую вас, дорогие гости, в мире грез и наслаждений, – низкий глубокий голос черноволосой накрыл помещение, как одеяло, и даже король почувствовал легкое волнение от вибраций этой шелки.

– Сегодня у нас особая программа в честь начала самого важного календарного празднества. Осеннее равноденствие предвещает грядущие опасные испытания, которые ждут нас в холодную, зимнюю пору, когда окончательно проснутся тени, и зазвучит таинственный шепот: «Аргэктуанлэху».

Никлос замер, как ищейка, почуявшая след. Это не ускользнуло от напряженной Анки, которая не сводила с него глаз, боясь королевского гнева из-за своей ошибки.

– Но не тревожьтесь, возлюбленные мои, – смягчилась шелки, когда присутствующие заволновались от низкого, опасного голоса хозяйки заведения. – Тем, кто хранит свое сердце открытым, нечего бояться наступающей зимы. Не тронут их демоны ночи. Не заявят права на них огненные создания. И не утащат на холодное дно океана морские гады.

По мановению ее руки девушки разнесли напитки, и Ник с Анкой взяли подношение, чтобы не вызвать подозрений. Однако король сильно сдавил руку любовницы, чтобы она не смела пить неизвестную жидкость, пахнущую горькими травами и медом.

– Это – мой подарок вам. Пейте, смертные рабы своих желаний. И перед вами раскроются границы чувственной сладости. Вы увидите вселенную и познаете природу вещей, – шептала черноволосая, поднимая в воздух рюмку. И, залпом осушив, подала пример остальным.

Ник и Анка, пользуясь сумраком, вылили напиток за спины. Король никак не мог оторвать глаз от устроительницы сомнительного развлечения. Движения рук, тембр голоса, ее повадки и речь – все было узнаваемо. Кроме внешности, резко контрастирующей с внешностью Флаксы. Но это, бесспорно, была она. И Ник намеревался узнать, что творит Верховная, и почему от всего происходящего так отчетливо воняет морвиусами.

Тем временем, прелестное создание заметило притаившихся в углу лис и заметно вздрогнуло. Оглянув собравшихся, черноволосая жестом велела остальным шелки окружить гостей, а сама направилась к парочке.

– Мое почтение, Ваше Величество, – едва слышно сказала она, слегка, чтобы не привлекать внимания, склонив голову. – Ваше появление в моем доме – награда.

А Никлос без всякого почтения схватил девушку за запястье и сильно сжал, удовлетворенно кивнув, когда глаза шелки почернели, а рот искривился от боли.

– Что ты делаешь, Флакса? – хрипло спросил он, и она тотчас вернула прежнюю форму, заискивающе глядя ему в глаза.

– Прошу, не здесь, – и аккуратно высвободившись, жестом поманила в одну из скрытых комнат, оказавшуюся чем-то вроде будуара девушки. Анку король оставил в зале, строго-настрого запретив притрагиваться к кому бы то ни было и что-либо пить.

Он кипел от гнева, и нориус, будучи невидимым, обшаривал каждый закуток этого дома, заставая его гостей и обитателей за самыми извращенными непотребствами. В иной обстановке, с иными созданиями, Никлос ничего не имел бы против, но это были шелки и живые, дышащие существа. Это… противоестественно.

– Коньяка, мой король? – спросила Флакса, присаживаясь на уютный диванчик и задирая ноги на кушетку. Она растеклась, как тягучая вода. Здесь, где не было нужды притворяться, вернулось ее истинное лицо: чернильные, как ночь, глаза, заостренные зубки, когти вместо ногтей. Кожа, несмотря на плотную краску, приобрела неестественный, серый оттенок.

– Ты как загримированный труп, Верховная, – проигнорировав ее предложение, заявил Ник, оглядываясь по сторонам. Он привык видеть шелки в воде, считал, что они не способны обитать среди людей. Неприятное открытие сильно ударило по нервам короля, и он хмурился все больше и больше, когда замечал предметы роскоши, совсем не подходящие проклятым утопленницам.

– А вы все такой же великолепный кэрр. Прямолинейность – ваш конек, – без обиды заметила она. – Боюсь, я вас сильно разочаровала. Вы ожидали встречи с таинственными песчаными демоницами, чтобы познать запретную любовь песков и огня, а вместо этого перед вами ненавистные шелки. Позвольте спросить, чем же мы так вам насолили? Столетиями мои сестры заботились о благополучии королевства, мы верой и правдой служили и защищали жителей и драконов. Ваш дед так высоко ценил нашу помощь, что наградил предыдущую Верховную знаком отличия. Так почему вы нас ненавидите?

Ник обернулся к ней, такой очаровательно-хрупкой и невинной твари, способной за несколько минут перерезать глотки всем гостям, что теряют сознание от наркотического экстаза за стеной. Ее непроницаемые черные глаза не выражали ничего, кроме холода и пустоты. Ее улыбка – лишь тень настоящей улыбки, за ней скрывалось нечто ужасающее. Злое, древнее, как сами старые боги. Влажное касание смерти.

– Я знаю, кто вы такие, Флакса. И этого вы не можете изменить. Вы – трупы. Мертвячки с одним-единственным желанием – убивать. Ты можешь говорить о своей пользе, о том, как много вы сделали ради нас, но все это меркнет перед простым фактом – дай вам волю, и вы всех убьете. Такова ваша природа. И то, что Класарий посадил Сделкой вас на цепь, не меняет факта, что вы отчаянно желаете свободы, даже если она принесет вам смерть. Ты спрашиваешь, за что ненавижу? Именно за это. Вы не жители Каргатского королевства, а его рабы. А рабам доверия нет. Так что у меня много вопросов, моя дорогая шелки. И первый из них – какого морвиуса здесь происходит?!

Молчала она недолго. Сложив руки на коленке, слегка наклонив голову и застыв, будто статуя, шелки напряженно размышляла, что и как сказать королю. Правду, разумеется, нельзя… кто же знал, что он сюда заявится?! Так рано…

– Мой король, ответ вам не понравится так же, как и меня расстроил ваш. Все, что мы здесь делаем, так это пытаемся заслужить признательность и дружбу ваших людей. Мы стараемся обелить свою репутацию, ведь в свете весенних событий стало ясно, как сильно люди боятся нас. И с какой легкостью были готовы разорвать, даже не желая разобраться в злобных наветах русалок. Мы рады, что все прояснилось, и рыбы остались ни