Сальвадор Дали. Мягкая конструкция с варёными бобами (Предчувствие гражданской войны). 1936 г. Художественный музей, Филадельфия

Зловещую атмосферу подчёркивает пустынный пейзаж. Даль кажется бесконечной и чётко просматривается до самого горизонта. Кажется, что воздух из картины полностью выкачан.

Это общее свойство сюрреалистических пейзажей, поражающих «застылостью», отсутствием жизни.

Редкие фигуры вдалеке неспособны оживить пространство. Такой пейзаж угнетает, настраивает на мрачные раздумья.

Работы сюрреалистов впечатляют тонкой, а в случае Дали – даже филигранной манерой письма. Кажется, художники отказались от неё ещё в XIX веке, а теперь решили вернуться к точному рисунку и лессировкам[21]. Сальвадор Дали назвал свой метод «параноидально-критическим» – когда сознание параноика подвергается тщательному критическому осмыслению и не менее тщательному изображению. Детально и тонко прописанные странные образы, выхваченные из свободного потока ассоциаций, вызывают максимальный шок у зрителя, освобождая его от стереотипов восприятия искусства.

Распространённый вариант телесной деформации – сочетание живого и неживого. Это ещё один описанный Фрейдом эффект, порождающий у зрителя чувство глубокого внутреннего диссонанса. В картине Сальвадора Дали «Антропоморфный шкафчик» человеческое тело превращается в шкаф с выдвинутыми из него ящиками. Закрытое волосами лицо образует с ними смысловую связь. Содержимое ящиков невозможно разглядеть, так же как и содержимое головы. Существо на картине опирается на одну руку, а другую обращает к пустоте. Это естественный жест, убеждающий в одушевлённости существа.

Пабло Пикассо. Герника. 1937 г. Музей королевы Софии, Мадрид

Одним из страшнейших событий войны в Испании стала бомбёжка Герники, небольшого мирного города. Смерть тысяч невинных, среди которых было много женщин и детей, поразила мир и подтолкнула Пабло Пикассо к написанию одноимённой картины. «Гернику» невозможно назвать чисто сюрреалистической работой, скорее в ней собраны разные приёмы из авангардных направлений. На огромном полотне размером 349 × 776 см очерчены контуры фигур людей и животных. Они кажутся скомпонованными по принципу коллажа, одновременно находясь на одном холсте, но не в общем пространстве. Их объединяют отчаяние и боль, принесённые войной: плачут, кричат и умоляют о пощаде женщины, их деформированные лица выражают ужас. Внизу картины разъятое на части тело воина с обломанным мечом олицетворяет беззащитность и поражение. Изображённая в центре и освещённая фонарём-глазом, издаёт вопль загнанная лошадь – символ жертвы в искусстве Пикассо. В роли яростного палача, как в испанской корриде, выступает бык.

Расчленённое человеческое тело, частью которого является гипсовая голова, экспрессивные лица кричащих женщин, примитивный характер изображения, эффект коллажа, символический серый – цвет пепла, в который превратили мирный город, – «Герника» объединяет множество приёмов различных направлений первой половины XX века, оставаясь при этом уникальной картиной.

Сальвадор Дали. Антропоморфный шкафчик. 1936 г. Музей К20, Дюссельдорф

Перемена мест и свойств

В картинах сюрреалистов объекты часто наделяются противоположными им свойствами, и живое с мёртвым могут меняться местами, как гроб в «Перспективе мадам Рекамье». Он эффектно расположился на кушетке-рекамье, копируя позу некогда сидевшей на ней героини. Взяв за основу классическую работу Жака Луи Давида, художника эпохи Наполеона, Магритт проделал нечто, напоминающее выходку Дюшана с Моной Лизой.

Однако, одушевив неживое, сюрреалисты не столько насмехаются над классикой и наносят удар по исторической памяти, сколько взывают к иррациональным страхам. Сюрреализм – это новые отношения с фантастическим. Если в мифологических сюжетах, картинах романтиков и символистов фантастический мир не спутать с обычным реальным, то в сюрреализме между ними невозможно провести водораздел. Фантастическое проникает в полотна сюрреалистов не в образе чёрта, ангела, фантома или чудовища, а мимикрирует под самые тривиальные бытовые образы (в по-настоящему страшном фильме ужасов всё устроено именно так).

Сюрреализм может поменять местами не только живое и мёртвое, а всё что угодно. Низ становится верхом в нарядах сюрреалистки-кутюрье Эльзы Скиапарелли. Туфля, которой положено находиться на ноге, переместилась на голову и превратилась в шляпку. Колодец в исполнении Мерет Оппенгейм не уходит вниз, под землю, а поднимается над землёй на несколько метров. Будь он башней, в нём не было бы ничего особенного, но как колодец он превращается в сюрреалистический объект, сочетающий в себе взаимоисключающие противоположности.

Рене Магритт. Перспектива мадам Рекамье. 1951 г. Частная коллекция

Найти такие противоположности – одна из интереснейших задач для художника и зрителя.

Шляпка-туфля от Эльзы Скиапарелли. 1937–1938 гг.

Жак-Луи Давид. Портрет мадам Рекамье. 1800 г. Лувр, Париж

В сюрреализме объекты часто меняют свой размер, люди уменьшаются, а мелкие предметы способны увеличиться до размеров комнаты или площади. Английский писатель XIX века Льюис Кэрролл считался одним из вдохновителей сюрреалистов. В его знаменитых сказках об Алисе обычные персонажи постоянно то уменьшались, то вырастали, обретая новые возможности, а логика сна работала чаще, чем рациональная человеческая логика.

Хрестоматийным примером изменённых свойств вещей являются мягкие часы в картине Сальвадора Дали «Постоянство памяти». Твёрдые часы на глазах у зрителя превращаются в жидкую субстанцию. Однако здесь использован ещё один крайне любимый сюрреалистами приём – буквализация метафоры, непосредственное изображение идиомы. Текущее время воплотилось в растекающихся циферблатах часов. Один из мягких циферблатов висит на суку сухого дерева, а закрытые карманные часы покрыты муравьями – всё это намёки на смерть и скоротечность человеческого бытия.

Мерет Оппенгейм. Колодец. Берн. 1983 г.

Сальвадор Дали. Постоянство памяти. 1931 г. Музей современного искусства, Нью-Йорк

Большим любителем превращать метафору или устойчивое идиоматическое выражение в конкретный образ был Марк Шагал. Его искусство сложно отнести к одному конкретному направлению, хотя в его живописи есть черты кубизма, фовизма, орфизма и даже сюрреализма. Он отказался примкнуть к этому направлению, но это не мешает рассматривать некоторые из его приёмов в контексте сюрреалистического языка. Герои Шагала часто выглядят весьма необычно, кажется, изображением человеческого тела Шагал показал пример и Магритту, и Дали. В картине «России, ослам и другим» 1912 года доярка засмотрелась на звёзды и потеряла голову. Голова, устремившаяся к звёздам, показана отдельно от тела.

Влюблённые Шагала вечно витают в облаках. В его гимне всех влюблённых «Над городом» двое летят, очевидно, находясь на седьмом небе от счастья. Подобный подход к образному языку – черта наивного искусства, активно используемая как Шагалом, так и сюрреалистами.

Ещё одна черта, сближающая Шагала с сюрреализмом, – смелые версии изображения человека, к телу которого нередко