будучи виновниками всему злу и достаточно насмотревшись, сколько в течении шестилетних действий, как в их собственной короне, так и в нашей малороссийской Украйне, развеяно пепла от людских поселений и сколько побито на войне и лежит на полях человеческих костей, поляки, не смягчая своего гнева на нас, до сих пор, при вопросе об утверждении наших прав и свободы, не могут прийти к прежней приязни и згоде. Потому не советуем и вам с этого времени заботиться о приязни к полякам, а мысль вашу об отдаче всего малороссийского народа, по обеим сторонам Днепра живущего, под протекцию великодержавнейшего и пресветлейшего монарха российского принимаем за достойную внимания, и даем вам наш войсковой совет, не оставляя этого дела, привести его к концу, к наилучшей пользе нашей малороссийской отчизны и всего Запорожского войска. И когда будете писать вы пакты, то извольте, ваша гетманская мосць, сами усердно досматривать, чтобы в них не было чего нибудь лишнего и отчизне нашей шкодливого, а предковечным правам и вольностям нашим противного и неполезного. Мы достоверно знаем, что великодержавнейший и пресветлейший монарх, самодержец всероссийский, как православный царь, приймет охотно и ласково нас, яко чадолюбивый отец своих сынов, в том же святом православии непоколебимо стоящих, под свою крепкую протекцию, не требуя от нас никаких даней и платежей в свою монаршую казну, исключая нашей войсковой службы, за что мы, по мере наших сил, всегда будем готовы идти против его монарших неприятелей… Мы, все войско низовое запорожское, советуем твоей ясной гетманской мосце не откладывать того важного дела, устроить его к пользе всех нас и отчизны нашей малороссийской и привести к концу его возможно лучше, сообразно давней пословице — чин мондре, а патрш конца (делай мудро, но смотри конец) и остерегаясь того, чтобы поляки, проведав о том не устроили того, чтобы своими хитростями какой-либо препоны».

После такого ответа Хмельницкий стал смело действовать. И вот новые послы Хмельницкого явились к царю Алексею Михаиловичу и заявили, что они: «не желают мира с поляками, испытав их неправду, умоляют Великого Государя о принятии всего войска с гетманом под свою высокую руку, о вспомоществовании ратными людьми. Напрасно султан турецкий и хан крымский стараются привлечь соотечественников наших в подданство. Они мимо христианского царя, всея России самодержца, ни к кому не пойдут»…

На этот раз Тишайший Царь решил присоединить Малороссию и для принятия присяги послал боярина Бутурлина с полномочными.

Да и пора было, ибо поляки опять начали лютовать. На сцену выступил Стефан Чарнецкий, «с одной стороны горячий польский патриот, с другой — какое-то бесчеловечное чудовище… С быстротой молнии кидался Чарнецкий из одного конца края в другой, вырезывал и выжигал село за селом, местечко за местечком. Истребляя без пощады все русское, он оставлял за собою пустыню» (Ефименко).

8 января 1654 г. собрана была Переяславская рада. Раздался барабанный бой, сзывавший весь народ. Все направлялось к дому гетмана. Вышел гетман Хмельницкий в полном параде, окруженный старшинами. Здесь он обстоятельно выяснил положения козачества, жестокое, бесчеловечное и неимоверно вероломное ко всему отношение поляков и согласие Великого Московского Царя принять их под свое покровительство.

После этого, повысив голос, гетман запросил:

— Желают ли они идти под Московского Царя и все ли желают?

«Волим под Царя Восточного, Православного, — крепкою рукою в нашей благочестивой вере умирать, нежели ненавистнику Христову, поганину даться».

Приглашен был боярин Бутурлин с полномочными. Его окружили гетман, генеральный писарь, обозный, судьи, есаулы, полковники, сотники, атаманы и весь народ. Атаман принял Царскую грамоту, цаловал и, распечатав, передал генеральному писарю, Виговскому, для прочтения. После этого боярин Бутурлин заявил:

— Великий Государь, Его Царское Величество, вступаясь за христианскую веру, гонимую польским королем Яном Казимиром, велел принять под свою высокую руку гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с городами и с землями и будет вспомоществовать им против недругов ратными людьми.

Козаки присягнули на верность русскому царю, — а вскоре тоже сделали и запорожские козаки.

Совершилось. Малороссия воссоединилась с своим нераздельным целым и составила вновь единое государственное тело и единый дух. Увы, это воссоединение пока было на бумаге и в будущем Малороссии пришлось еще много, много перестрадать, пока она вполне не успокоилась, — а Белоруссия подверглась отселе едва ли не еще большему гнету и порабощению.

Нельзя, однако, сказать, чтобы в это время вся Малороссия единодушно присоединилась к России. И здесь были недовольные, которые часто сами не знали, чего они хотели, — но во всяком случае они высказывали явное недовольство и отчасти даже противление Московскому Державству. Прежде всего, неохотно вступал в русское единение Киевский митрополит Сильвестр. Были недовольны многие и между козаками и во главе этих недовольных стоял очень умный и способный козак Сирко, впоследствии Запорожский кошевой гетман.

Вот условия, на которых Малороссия воссоединилась:

1. Козакам предоставлено судиться по их правам от своих старшин и товарищества. 2. Реестровым козакам состоять из 60 т. человек и производить как им, так и старшинам их жалованье из Малороссийских доходов. 3. В городах Малороссийских урядникам быть малороссам же, коим и сообщать всякие доходы на государя. 4. Староству Чигиринскому с принадлежностями находиться при гетманской булаве. 5. По смерти гетманской избирать козакам гетмана вольными голосами из числа своей братии и о том Его Царскому Величеству доносить. 6. Гетману принимать и отпускать тех только иностранных посланников, которые будут приезжать для добрых дел и о том обязан доносить государю: с турецким султаном и польским королем без соизволения Его Величества не иметь сношений.

Все сие совершилось столь быстро и столь тихо и покойно, что польский король и польское панство узнало только post factum. Можно себе представить бешенство и неистовство поляков. Отселе они лишаются целого богатейшего края. Отныне они лишаются миллионов рабов, хлопов, быдла. Jesus Maria… Но что греха таить, — отныне они лишаются и великой восточной защиты в лице Запорожских козаков и до 100 т. козаков. Мало того… Эта военная сила теперь будет направлена против них. Поляки взбунтовались. Но сердит, да не силен — плохой воин… Одни жиды остались при прежнем положении, хотя далеко не при прежних вольностях… Но они теперь старались приспособляться. Собственно, вышла даже несправедливость. Жили два брата, два народа — поляки католического закона и поляки Моисеева закона, — и наоборот: жиды католического закона и жиды Моисеева закона. Одни лишились рабов, — другие остались при рабах и продолжают