– Извини, дружище.

– Не беспокойся. У человека, с которым я тебя обещал познакомить, найдется еще.

Я вынимаю «Зиппо» из кармана:

– Что мне делать с этой штукой?

– Сохрани. Мое исключительное знание магии и взаимопревращения элементов подсказывает мне, что это не совсем обычная зажигалка.

– Глуповатый сосуд для такого мощного оберега.

– Возможно, Мейсон сделал его специально для того, кто захочет туда залезть.

– Думаешь, Мейсон оставил это для меня?

Видок устало пожимает плечами:

– Не знаю. Но ловушка больше рассчитана на votre module[44], чем на других членов вашего Круга.

– Да уж. Я зашел прямо в заботливо расставленные силки. Но вдруг эта зажигалка нам что-нибудь подскажет?

– Будем надеяться.

– Значит, ты полагаешь, теперь Мейсон знает о моем возвращении?

– Ты только что взорвал его дом. Он может начать что-то подозревать.

Я разжимаю пальцы рук, лежащие на руле, и снова их с силой сжимаю.

– Я же еще не готов. Я еще не крепко стою на ногах.

– Возможность всегда приходит или слишком рано, или слишком поздно. Но с тем, что ты нашел сегодня ночью, ты приблизишься еще на шаг к влечению своего сердца.

Я открываю зажигалку и снова чиркаю колесиком. Видок дергается, ударяясь плечом о дверь. Вспыхивает маленький огонек, и… больше ничего не происходит. Очень хочется курить, но горло и легкие словно набиты горячим гравием. Я захлопываю крышку зажигалки и кладу ее в карман.

– Когда встретимся с парнем, у которого есть этот «Спиритус», платить буду я.

– Отлично. Я хотел предложить тебе именно это. То есть встретиться с ним как можно скорее.

– Ты уверен?

– Absolument[45]. Он многое знает и владеет многими полезными вещами. Полагаю, чтобы выжить, скоро тебе понадобится что-то помощнее пистолетов Санденса Кида.

ПОСЛЕ ТОГО КАК я отвожу домой Видока, я останавливаюсь у ближайшего супермаркета, тщательно протираю «люгер» от отпечатков пальцев и пропихиваю его на дно самого полного и вонючего мусорного бака. Я не хочу, чтобы он оставался со мной. Мало ли, какие преступления совершили с ним нацистские уроды.

«Бамбуковый дом кукол» сейчас закрыт, а мне очень надо что-нибудь выпить. Я бросаю «Порше» за квартал до «Пончиковидной Вселенной», покупаю в ней огромный стакан черного кофе и пару пончиков на сметане и иду несколько кварталов до «Max Overdrive».

Я выпиваю кофе и съедаю один пончик к тому времени, как добираюсь до магазина. Внутри горит свет. Центральная дверь распахнута, стекло в ней разбито. Я выбрасываю второй пончик, вынимаю нож Азазеля из сапога и тихо захожу внутрь. В магазине разгром. Стеллажи перевернуты, диски и коробки от них разбросаны по всему залу. Кассовый аппарат, однако, выглядит нетронутым, значит, это были не воры и не наркоманы.

Я пинаю в стороны битое стекло и диски, гадая, кому и за что понадобилось громить магазин, потом обращаю внимание на ботинок, торчащий из-под одного из лежащих на боку стеллажей. Я берусь за стеллаж и переворачиваю его. Там Аллегра. Она без сознания. Одежда на ней порвана, руки и лицо в крови. Я прикладываю ухо к ее грудной клетке и с облегчением слышу медленное ровное сердцебиение. Я поднимаю ее и несу к себе в комнату. Девушка практически ничего не весит. Дверь наверху лестницы выбита. Я кладу Аллегру на кровать и накрываю одеялом. Затем иду в ванную за мокрой тряпкой и вдруг замечаю нечто более страшное, чем упыри в подвале Мейсона. Дверь в кладовку Касабяна сорвана с петель. И его там нет.

Я вытираю кровь с лица Аллегры и кладу прохладную тряпку на лоб. Затем открываю ей веки. Зрачки расширены и не хотят сужаться. Сотрясение. Это плохо. Аллегра дергает головой и слабо стонет, затем отталкивает мою руку.

– Что случилось? Мне холодно.

Она в сильном шоке. Я заворачиваю ее в простыню.

– Ты ранена.

– Мистер Касабян ушел. Он выглядел мертвым, но смог попрощаться.

– Я отвезу тебя в больницу.

Она садится прямо. Ну, почти. На самом деле у нее ничего не получается и она падает обратно.

– Не надо в больницу.

– Надо. Ты ранена.

– Никаких больниц. Они могут вызвать полицию.

К такому я не готов.

– Всё равно поедем.

Не следовало этого говорить. Аллегра хватает меня за руку и поднимает тело вверх, одновременно пытаясь ударить. Довольно впечатляющий поступок от девушки, которая задыхается, как умирающая рыбка.

– Никаких больниц! Никаких копов!

Наконец, поняв суть проблемы, я помогаю ей улечься обратно на кровать. На рабочем столе Касабяна валяются обрывки каких-то бумаг, недоеденные буррито и пепельницы, полные сигаретных окурков. Я копаюсь в этом мусоре, пока не обнаруживаю телефон. Затем набираю номер Кински. Кто-то снимает трубку после шестого гудка.

– Кэнди? Это Старк!

– Старк? Рада вас слышать. Скажите мне, Старк, время вашей планеты совпадает с нашим? Земные часы говорят мне, что сейчас довольно поздно для болтовни.

– Заткнись! У меня здесь гражданская, и я абсолютно уверен, что она пострадала от магии. Не знаю, насколько серьезно, но думаю, у нее сотрясение мозга. Кински – единственный врач, которого я знаю в Лос-Анджелесе, поэтому я привезу ее к нему. Если его не окажется на месте, то я ужасно расстроюсь.

– Хорошо. Вы знаете адрес?

Ох…нно гениально! Я угрожаю незнакомым людям, в которых сильно нуждаюсь, но при этом не знаю их адрес.

– Диктуй!

Она диктует.

– Будем вас ждать, – завершает разговор Кэнди.

Я спускаю Аллегру на первый этаж и кладу возле входной двери. Затем осматриваю улицу, выбирая транспорт. Мне нужно что-то большое, чтобы Аллегра могла прилечь, но здесь в основном только японские микролитражки или «конструкторы» из Детройта. Но дальше, у поворота, я нахожу то, что мне нужно – ярко-красную «Эскаладу»[46]. Проблема только в том, что внутри сидят два парня. Тем не менее машина сто́ит того, чтобы взглянуть поближе.

Парни болтают и смеются, передавая друг другу косячок. Полная беззаботность. Я ненавижу насильственный отъем машин только по одной причине: это дегенератское преступление. Промысел кретинов и говнограбителей, у которых нашлось пятьдесят баксов на мелкокалиберный револьвер. Однако мне нужна эта «Эскалада», и нужна прямо сейчас. Я оглядываюсь на «Max Overdrive», но Аллегра находится внутри и меня не видит. Вдруг я замечаю то, на что не обращал внимания до этого: световой отблеск через окно со стороны водителя. Стекла там нет. Значит, окно разбито. Аллилуйя! Я не грабитель. Я передариватель подарков.