Примерно через полчаса программа «Один на один с политологом» должна была закончиться, а ей на смену прийти авторская — «Цыганков-life». Обычно ее автор занимался в прямом эфире следующим: заходил на сайты различных государственных структур и органов, выбирал интересные, с его точки зрения, новости и комментировал их на радиоволнах с присущим ему сарказмом. Никого не щадил. Над всеми иронизировал…

Однако сегодня Евгений решил провести свою программу по-иному — отойти от привычных шуток-прибауток и поговорить со слушателем о серьезном. А именно о крушении в Южном море СКР «Бесстрашный». Также журналист планировал обнародовать в прямом эфире и аудиозапись телефонного разговора со старпомом Медведкиным. То, что она «выстрелит», произведет фурор, выкатит его на гребень волны, сделает знаменитым, он нисколько не сомневался.

А пока же Цыганков терпеливо дожидался своего «звездного» часа на рабочем месте — за угловым компьютерным столом в дальнем конце офиса. Дожидался и мысленно проговаривал про себя речь, которую он произнесет после того, как в студии над ним зажжется фонарь с надписью «On air», что по-русски значит: «Началась прямая трансляция».

Несмотря на довольно солидный опыт работы на радио, Евгений сильно волновался. Как волнуется начинающий ведущий перед своим первым выходом в эфир. И чтобы, не дай бог, не накосячить, не опозориться на всю страну, он решил принять для храбрости сто граммов. Благо в верхнем выдвижном ящичке его стола имелась про запас плоская фляжка с коньяком. Достав ее, журналист пригнулся, спрятавшись от своих коллег по цеху за аппаратурой, и сделал несколько затяжных глотков.

«Так-то лучше», — шумно выдохнул Цыганков, ощущая, как в нем просыпается боевой дух.

Осушенная наполовину фляжка снова легла в стол. Немного покрасневший журналист поднялся с кресла, икнул. И тут в кармане его пиджака зазвонил мобильник. Конечно, он мог проигнорировать этот входящий вызов и перезвонить абоненту уже после того, как освободится. Но решил ответить. Тем более что до начала его программы оставалось еще целых десять минут. И ничего страшного не произойдет, если он потратит парочку из них на телефонный разговор.

— Я слушаю, — бросил Евгений в микрофон, даже не посмотрев на высветившийся на экране номер.

— Это хорошо, что ты слушаешь, «свободовец» хренов, — донесся из динамика сиплый и недружелюбный мужской голос, — потому что сейчас пойдет речь о твоей любимой женушке.

— Кто это? — мигом напрягся журналист.

— Не имеет значения, — раздалось в ответ. — А вот то, что твоя супруга может сейчас выпасть из окна, имеет, — и сказав это, неизвестный передал трубочку его жене. — Женя… Женя… — тут же запричитала она, срываясь на плач, — они хотят меня убить… — вот и все, что успела сообщить Цыганкову женщина его сердца, после чего из динамика вновь донесся сиплый голос. — Как ты уже понял, я нахожусь у тебя дома и настроен решительно. Тем не менее все мои дальнейшие действия будут зависеть от того, как пройдет твоя долбаная радиопрограмма. Если в эфире прозвучит аудиозапись телефонного разговора со старпомом Медведкиным — твоя ненаглядная летит с девятого этажа и в лепешку разбивается об асфальт. Такое часто случается с домохозяйками: мыла окно, стоя на подоконнике, потеряла равновесие… и вот, пожалуйста, несчастный случай. Ежели не прозвучит — я оставлю ее в живых. Доходчиво разъяснил?

Сердце у Евгения дрогнуло. Ясное дело, что ни о какой журналисткой славе он уже и не думал. Все его мысли были сконцентрированы на горячо любимой им Анечке. Невероятно красивой и доброй женщине, с которой они поженились прошлой зимой, а уже нынешней планировали пополнить свою семью приемным ребенком. Увы, заиметь собственных, кровных, им было судьбой не дано. Спустя три месяца после свадьбы у Цыганкова выявили бесплодие. Казалось бы, Аня бросит мужа и уйдет к другому. Но нет. Она вошла в нелегкое положение супруга и предложила тому компромисс — усыновить или удочерить сироту из детдома. И вот теперь…

Сглотнув, журналист собрался с духом и произнес в трубку:

— Хорошо. Я выполню ваше требование. Только не убивайте ее.

— Отлично, — послышалось на том конце телефонной линии. — Но это еще не все. Ты должен уничтожить аудиозапись, а также все ее копии, если таковые имеются. И не пытайся меня обмануть — пожалеешь. Все. Созвонимся после твоей программы.

Раздались гудки. Словно загипнотизированный, Евгений Цыганков сел за компьютер, открыл папку, где хранился аудиофайл, который он собирался воспроизвести в сегодняшнем эфире, кликнул по нему. На экране выскочила табличка с перечнем команд: «Открыть» «Копировать», «Переименовать», «Переместить в корзину», «Удалить безвозвратно». На последнюю журналист и навел курсор. Ему предстояло сделать всего один щелчок «мышью», и выбранная им аудиозапись просто исчезла бы. А вместе с ней исчезла бы возможность донести людям правду об истинной причине крушения СКР «Бесстрашный» и гибели всей его команды. Ведь копий файла Евгений не делал. Однако журналист медлил, не решаясь нажать на кнопку «мыши»…

…Очередная авторская программа Цыганкова прошла в привычном ключе. За одним лишь исключением. На протяжении всего эфира Евгений так и не выдал ни одного саркастического, хлесткого комментария, коими он традиционно сопровождал ту или иную резонансную новость, взятую им с сайта какого-нибудь государственного органа, ведомства. Не прозвучало из его уст и традиционного анекдота на злободневную околополитическую тему. В общем, программа получилась блеклой, унылой, неинтересной. Такого от ее неизменного ведущего никто не ждал. Ни его поклонники, ни коллеги по работе, которые тут же начали искать причины произошедшего, мол, не с той ноги сегодня встал, приболел, сгорел на работе, с супругой разругался…

Что ж, на сегодняшней программе Цыганкову и впрямь было не до шуток. А в некоторые ее моменты у него чесались руки отключить студийный микрофон и позвонить бесцеремонно вторгнувшемуся к нему домой злоумышленнику, потребовать от того передать трубку жене. Чтобы убедиться — с ней все в порядке. Но он сдерживал себя, понимая, что этим поступком может лишь разозлить, спровоцировать негодяя на непоправимые действия.

А потому, когда звукорежиссер скрестил руки над головой, подавая Евгению условный знак, что пора заканчивать, — он тут же спешно проговорил в микрофон «до скорых встреч», вырубил его и пулей вылетел из студии. Со всех ног бросился к своему рабочему столу, на котором оставил мобильник. Тот уже вибрировал.

— Алло… я слушаю… — крепко прижав трубку к уху, с придыханием произнес Цыганков.

— Молодец. Ты поступил благоразумно, — раздался на том конце телефонной линии сиплый голос. — Ну, а теперь давай поговорим про запись. Ты удалил ее? Или припас на потом? Только не ври мне. Я чувствую, когда люди пытаются меня обмануть, — предупредил он.

— Удалил. Вы довольны? — ответил Евгений и нетерпеливо добавил: — А теперь оставьте в покое мою жену.

В динамике что-то противно заскрипело, будто кто-то принялся перерезать затупленным кухонным ножом толстую веревку. Затем до слуха Цыганкова донеслись удаляющиеся шаги. А через несколько секунд он услышал, как хлопнула дверь. После чего на том конце провода воцарилась невыносимо пугающая и гнетущая тишина. Но вскоре ее нарушил сдавленный женский плач.