Но где-то между первым и вторым актом оперы в душе Оливии что-то изменилось. И это что-то было совсем не материнским. То, что началось как жест сочувствия, перевернуло ее. Сочувствие определенно не привело бы к мысли о том, какие ощущения могло бы вызвать прикосновение этих больших грубоватых рук к другим частям ее тела. Сочувствие не заставило бы ее пульс биться, как в лихорадке, а сердце таять, словно воск.

Спускаясь по лестнице рядом с герцогиней и Розалин, Оливия смотрела на Джосайю, шедшего впереди них. Подсвечники придавали его волосам красивый золотистый оттенок. Она хотела было тронуть его плечо и напомнить надеть цилиндр. Но это лишило бы ее возможности любоваться его волосами и думать, какие они на ощупь и чем пахнут.

– Что вы о нем знаете? – Розалин слегка подтолкнула ее локтем.

Что? Ах да, о сыне лорда Грантли, конечно.

– Я не слышала о нем ничего скандального. Он наследник лорда Грантли. Это респектабельная семья. Но будьте осторожны, Розалин. Многие мужчины захотят быть вам представлены. С вами будут искать знакомства, но, прошу вас, будьте более осторожны, чем я в свое время.

– Да, буду. Могу я сказать вам кое-что, как друг? Мы ведь друзья, верно?

– Конечно, друзья, говорите.

– Хорошо, потому что я говорю это из самых лучших чувств к вам. Я слышала о вашем муже. Но Джо вы можете доверять. Мой брат человек верный, вы в этом убедитесь.

Теперь, пообщавшись с ним некоторое время, Оливия действительно верила этому. Но кому он будет верен? То, что они просидели весь спектакль держась за руки, еще не означало, что ей. Она сбилась со счета, сколько раз за сегодняшний вечер видела устремленные на него одобрительные взгляды других дам.

Совет, который она только что дала Розалин, годился и ей самой. Будь осторожна и не допусти, чтобы твое сердце оказалось разбито.

И все же ей по-прежнему хотелось протянуть руку и коснуться волос Джосайи. Неужели так страшно забыть об осторожности на одну ночь и завтра снова вспомнить о ней? На самом деле она уже это сделала. Тогда какая разница?

Боже, какой ветер у нее в голове. Просто смешно. Она даже не знала, захочет ли Джосайа, чтобы к его волосам прикасались.

Пока Оливия витала в облаках, какие-то люди вклинились между ней и другими членами ее компании. Она попыталась догнать их, но тщетно. С каждой секундой она все больше отставала от них. Ориентируясь на перья на шляпе герцогини, Оливия медленно спускалась по лестнице.

Внезапно помещение озарила вспышка холодного белого света, а вслед за ним над крышей прогремел гром. Сквозь открытые двери она услышала громкие голоса, восклицавшие, что полил дождь.

– Похоже, вы отбились от своей компании, леди Оливия. Позвольте, я провожу вас домой.

Холодный воздух из распахнутых дверей хлынул на лестницу, но ее дрожь не имела к этому отношения.

– Чепуха, лорд Уэйверли. Они ждут меня возле дверей, – бросила Оливия, что не помешало ему взять ее под локоть.

Она чуть не вскрикнула.

– Тогда я отведу вас к ним. Здесь есть задняя лестница, по которой вы доберетесь до двери гораздо быстрее.

– У вас дурная репутация, милорд. Я ни за что не пойду с вами по задней лестнице.

– Я гарантирую, что мы чудесно проведем время.

Спорить с ним не имело смысла. Слова были лишь частью игры в кошки-мышки.

К счастью, на шаг позади них шла заядлая болтушка леди Грин. Оливия слегка отодвинулась в сторону и позволила ей встать между ними. Как она и надеялась, баронесса мгновенно завела разговор с Уэйверли, что дало Оливии шанс отодвинуться еще дальше от маркиза. Ей нужно было как можно скорее догнать своих. Маркиз был прав насчет другой лестницы. Пока леди Грин удерживала его разговором, Оливия могла спуститься там и быстро присоединиться к компании герцогини.

Она поспешила вверх на лестничную площадку. Задняя лестница была освещена, и спуск не представлял никакой опасности. Лестница выходила в длинный коридор, из которого наверняка был выход в вестибюль.

Оливия едва успела спуститься, когда услышала, как вверху на лестничной площадке скрипнула дверь. Ей ничего не оставалось, как воспользоваться одной из дверей, выходивших на боковую улочку, раньше, чем ее заметит Уэйверли.

Она вышла из ближайшей двери и тихо закрыла ее. На голову хлынул холодный дождь, сразу же намочивший ей лицо и волосы. Улочку озарила молния. Следом раздался гром, и дождь полил с новой силой. В одно мгновение ее платье было безвозвратно испорчено. Во что она превратит карету герцогини, если сядет туда?

Оливия побежала, шлепая по лужам, которые с каждой секундой становились все глубже. Глядя себе под ноги, она не увидела приближавшейся к ней высокой фигуры, однако услышала бегущие шаги. Уже в следующий миг ее голову накрыл плащ. Оливия оказалась в темноте, пока сильные руки не подняли плащ, превращая его в большой зонт, и перед ней не возникло лицо мужчины.

– Это всего лишь я.

Всего лишь Джосайа Стетон, который, похоже, всегда оказывался рядом в тот момент, когда был нужен ей больше всего.

– Что вы здесь делаете? – спросила Оливия. Ее охватила дрожь.

– Я пришел за вами.

– Я вижу. – Плащ прикрывал их от дождя, но с боков задувал холодный ветер. – Но как вы узнали, где я?

– Я потерял вас в толпе, а потом заметил Уэйверли, который пробирался к боковой двери. Он страшно спешил, и я сообразил, что где-то должен быть выход на боковую улицу. Поэтому я пошел сюда.

– Вы бросаетесь на помощь всем дамам, попавшим в затруднительную ситуацию? – Она задала этот вопрос в шутку, только чтобы справиться с охватившими ее эмоциями. Оливия понимала, что не только холод заставляет ее дрожать.

Будучи вдовой, она старалась казаться независимой даже самой себе. Но хотя близость этого человека вызывала у нее дрожь, одновременно с этим возникало ощущение защищенности и безопасности.

– Оливия, я пришел за вами, и только за вами.

Снова сверкнула молния. И хотя гром прозвучал где-то вдалеке, Оливии показалось, что он прогремел у нее внутри.

– Нам надо вернуться к остальным, – сказала она, потому что не могла придумать больше ничего разумного.

Ее слова звучали бы убедительней, если бы не сопровождались глубоким вздохом и если бы ее рука не потянулась к его волосам.

– Да, надо.

Возможно, Оливия поверила бы ему, если бы его палец, скользнув по ее щеке, не продолжил свой путь по краю ее губ.

– Джосайа, я не могу… – Но она могла и хотела этого.

– Джо, просто Джо. – Он наклонился ближе к ней. Она почувствовала его теплое дыхание и замерла. – Можете, Оливия, если захотите. И будь я проклят, если не хочу этого всей душой.

– Я боюсь… Что, если?..