было много сложностей. Я хотел добиться правительства «народного единства», пусть о народе речь идет опосредовано, как, впрочем, и о единстве. Хотелось привлечь к делу как своих условных соратников, так и тех, кто мог бы оказаться в оппозиции, но не был запятнан в заговоре.

Конечно, расследование идет, Аракчеев скрупулёзно ведет следствие и не отказался от помощи моего ставленника Льва Цветкова, который отвечает за правильность делопроизводства и соблюдение всех необходимых процедур. Он мало спят, работает следственная группа из полусотни человек, но все равно, говорить о том, что в самое ближайшее время следствие будет закончено, не приходится. В России подобные дела могут длиться и дольше десяти лет. Нам бы управиться за полгода.

Слишком много действующих лиц набралось, каждому нужно определить степень участия в заговоре, состав преступления. А тут еще приходят данные, что в Смоленске началась какая-то буча. То ли восстали два полка, то ли солдаты не подчинились приказам офицеров и отказались восставать. Я знал о подготовки там восстания, но по моим агентурным данным, все, вроде бы, затихло. Но, как видно, что-то произошло.

Но на этот счет есть решения. Уже отданы приказы в Москву, где перед очередным переходом обосновались три казачьих полка. Вот их, вместо театра военных действий, пошлют подавлять театр абсурда, который устроили несколько обиженных офицеров.

Вообще в армии не все однозначно, и я работаю над тем, чтобы понять, чего ожидать. Немало офицеров, ныне воюющих со Швецией, сочувствовали заговорщикам. Пока не приходили данные, что кто-то взбунтовался, или идет маршем на Петербург, думаю, что авторитета Суворова хватит, чтобы этого не допустить. Но все же… Хотя такие громкие события не могли проходить бесследно, без повышения температуры в российском обществе.

— Пусть будут министерства. Мы воюем со Швецией и все шведское отныне мне чуждо, хотя министерства — это английское… и французское… Хорошо, министерства! И мне понятно, почему вы хотите видеть там министром юстиции Державина, даже против ничего не имею, Васильев, как министр финансов, меня устраивает. Но Александр Куракин… Он ваш друг? Или желаете мне угодить и ходатайствовать за моего друга детства? Более никакого фаворитизма! — говорил император.

А как я мог не попробовать наделить кого-нибудь из Куракиных министерством? Понимаю, что даже Александр Борисович, самый способный из трех братьев, несколько не тянет в качестве исключительно деятельного государственного деятеля. Немного ленив, где-то не исполнителен, но он свой, он не предаст, да и добро нужно помнить. И пока такое время в стране, нужны надежные, верные люди, чтобы они были сильным противовесом иным.

— Кочубей? Я только хотел подписать указ о даровании ему титула графа. Толковый малый, но за него ходатайствовал Александр Павлович, мой бунташный сын, — сказал император, всматриваясь в предлагаемые фамилии.

— Ваше величество, Виктор Павлович Кочубей — это человек молодого поколения, он полон надежд и чаяний о наделении крестьян лучшей долей. Вместе с тем, он осторожный и не станет требовать отмены крепости сразу и решительно. Как министра Внутренних дел, можно было его поставить. Год… Если никаких результатов не будет, вы вольны всех выгнать взашей, — отвечал я.

В целом я выделял следующие министерства: Просвещения, внутренних дел, юстиции, с Державиным, министерство военных сухопутных дел, морских сил, иностранных дел, министерство развития сельского хозяйства и промышленности, министерство заморских земель.

— Заморских земель? — удивлялся Павел.

— Ваше величество, до меня уже дошел гонец из Русской Американской компании. В ваше подданство хотят войти Сандвичевы острова с крупнейшим островом Гавайи. Это контроль за северной частью Тихого океана, — попытался я объяснить наличие такого министерства.

— Нет, это я не принимаю, — категорично отвечал Павел. — В подданство подумаю, принимать ли. После это обсудим.

Я должен был попытаться. Почему-то Павел не решителен в делах заморских. Сейчас существует окно возможностей серьезным образом закрепиться в Америке, да и в Полинезии. Эти регионы, при должном внимании, могут создать серьезное подспорье к развитию не только РАК, но и всей Российской империи.

Пусть сейчас не столь очевидно, насколько важен этот регион, где можно и нужно возделывать каучук, выращивать кофе и какао, контролировать торговлю и поддерживать русский Дальний Восток с колониями, но я же знал историю. Будь налаженной инфраструктура, будь у России прочная опора в Тихом океане, разве могла бы идти речь о проигрыше в русско-японской войне? Это еще и золото, добывать которое без хотя бы элементарной логистики и прикрытия с моря, просто нельзя, ибо отберут. Калифорнийское золото, недра Аляски, меха — все это очень и очень важно.

Ну, если пока не получилось императора пронять, то буду действовать и далее, добьюсь своего так или иначе. По крайней мере, сработал фактор наибольшей раздражительности. Несуразность, по мнению государя, связанная с появлением министерства заморских территорий перевесила иное — создание министерства сельского хозяйства и промышленности. Вот тут мог взбелениться император и посчитать, что вмешиваться в дела помещиков нельзя.

Ну так мы и не так, чтобы вмешиваться собираемся. Просто создавать условия для специализации регионов и внедрения новых технологий, начинать разрабатывать химическую промышленность в области удобрений. К примеру, ну какие хлеба в Белой Руси? Никакие, там почвы не подходят. А вот молочная продукция, лен, конопля, картофель, сахарная свекла — это нормально, пока наркоманы не расплодились и не стали обирать коноплю. Тут же переработка льна, создание под него текстильной промышленности. А где картофель, выжимки из сахарной свеклы — там свиноводство, консервы.

Сахар — так и вовсе отдельная и очень прибыльная отрасль. И технология уже апробирована. Четыре сахарных завода будут работать в поместьях, которые частично или полностью под моим контролем. Во Франции идут только опыты в этом направлении, так что мы опережаем и есть мысли, как опыты по созданию сахара в Европе несколько подорвать дешевым русским сахаром. Относительно дешевым, разумеется. Но когда технология отлажена, когда идет уже второй год селекция сахарной свеклы, сложно конкурировать с нами. Так что раньше, чем завалим внутренний рынок, я рассчитываю хорошо поторговать сахаром за рубежом.

— У меня есть есть сомнения о целесообразности министерства здравоохранения. Вы что решили строить больницы повсеместно? Разве этого не хотели до вас? Но где брать деньги на все это? — вполне резонно задавал вопросы государь.

— Я вкладываюсь миллионом в это дело, ваше величество. Но я не в пустоту кидаю свое серебро. Уже есть ряд лекарств, которые может производить Россия и продавать. Это то, что будет приносить прибыль. Да, она не покроет все расходы, напрямую, но косвенно,