по сути конечно, давно уже просто спятившая злобная тварь, нападающая на всякого, кто не сможет дать отпор. Для начала Огузин отработал простую версию, а именно — не шифруется ли искомый гадик под караванщика, которых тут довольно много. Теоретически это могло быть, но практически — в караванах все друг друга знали, а новопришлых держали на контроле, в том числе у Итриса был аж целый журнал для фиксации, чтоб не забывать. Кроме того, в Хатжуме довольно хорошо знали приметы Коди. Что-то конечно можно перекрасить и замаскировать, но зубы обратно не вставишь и кривизна морды это для вульпера как отпечатки пальцев, ошибиться трудно.

Ладно, сказал себе Огузин, и внимательно изучил доступные карты, которые больше были схемами без соблюдения масштаба, и пришлось перерисовывать, чтобы получить удобоваримый вид. По такой карте он уже прикинул географию события, так сказать. Во-первых, на север был скальный массив, который считался непроходимым. Поскольку сдешние жители не сидели по домам, как минимум за их отсутствием, а постоянно шарили по округе, этому можно было верить. А вот лабиринт проходов между утёсами, который был южнее — выглядел более перспективным… походив по песку туда-сюда, Огузин рассудил, что ходить рядом с посёлком — никак нельзя, сразу спалят. Но чем дальше — тем убывает шанс быть обнаруженым, причём, хм… нелинейно, так тявкнуть. Прикинув, он счёл, что искомый радиус — это где-то от трети до половины дневного перехода. Скорее, второе минус немного, подсказала логика. Впрочем, вряд ли можно было вычислить гадика, поставив себя на его место, потому как кукушка у Коди уехала уже давно, насколько это описывали вульперы. Тем не менее, Гузь решил начать со своих построений, потому как начинать-то с чего-то всё равно надо.

Он правда пораскинул и испугался, что принял вызов, потому как по тысяче причин это может оказаться невыполнимым. И крайне банальная, например — гадика просто укусит скорпион, и тот тихо мирно сдохнет среди скал, так что никто никогда не найдёт труп, и кой-кому, соответственно, не видать завершения вызова. Или же моча стукнет в башку и он откочует в другие места — ты что тогда будешь делать, спросил себя вульпер, и пока что ответа он не знал. Оставалось понадеяться на удачу, которая уже пару раз за короткое время показала себя с лучшей стороны, так что, Огузин махнул лапой и перестал беспокоиться. Вместо этого он увязался за группой, с которой Пуфелина ходила за лутом — и поучавствовать, и заодно проверить свои измышления. Шляться столь далеко в одну морду он реально опасался, ввиду отсутствия опыта, хотя бы по ориентированию.

Так что, поздно ночью…

— Это чтобы никто не догадался? — уточнил Гузь.

— Да нет, просто так получилось, — пожал ушами Бжек, и вопросов больше не возникало.

Вульперы спали не ночью или днём, а когда им было удобнее, так что среди ночи на площади Хатжумы всё равно возились, горели коптилки и мангалы, блеяли альпаки и скрипели повозки, перетирая песок на дороге. А пятёрка вульперов, запасшись водой да небольшим запасом харча, в темпе двинула вниз по склону, по которому не так давно Огузин и попал сюда. Зачастую они передвигались полубегом, тобишь пробегали неспеша шагов двадцать, потом столько же шагом, и снова бегом. Насчёт экономии сил может и сомнительно, но вот стрелу словить с дальнего расстояния будет сложнее — впрочем, кто тут будет этим заниматься. Реальную опасность представляли пауки, которые нет-нет, да и да, как-грится… всмысле, сразу их не видно, но среди утёсов есть немало мест, затянутых ихней паутиной. Кстати, именно за ней в частности и охотились вульперы. Если даже из паутины обычного шелкопряда можно изготовить шёлковую нить, то из этих, соответственно, шёлковые канаты изрядной толщины и избыточной прочности. Огузин таки получил возможность полюбоваться на этот ресурс, когда группа снимала нити со скал, и издали наблюдать за самим пауком, скотиной размером с половину альпаки, которая грузно волочила ярко-жёлтое тело — к счастью, по своим делам, не обращая на мелюзгу внимания. Да и в целом, как рассказывали товарищи, пауки здесь не сказать чтобы агрессивные, скорее довольно вялые, так что и убежать нет большой проблемы.

А вот оттереться потом от клейкой паутины — это как раз проблема, и Гузь потратил на это много времени.

— Ну а накуся она вообще? — уточнил он.

— Разное, — пожала ушами Пуфелина, — В основном, упряжь для повозок. Из этой фофани если сделать как следует, много лет служить будет. Нам главное, что катушка идёт за десять пуговиц.

На серенькую вульперу было приятно посмотреть, когда она ловко наматывала паутину, ухитряясь не изгваздаться в ней, как некоторые. Да и вообще, походило на то, что эта куда ловчее, чем еёнов Гарлик, который до сих пор отсиживался в посёлке с больной ногой. Пуфя же действительно никогда не забывала, что сделал для них Гузь, так что, терпеливо рассказывала и показывала, как тут кусают бок, как-грится. В частности, в песчаных долинках среди высоких каменных утёсов произрастали колючки, которые в сухом виде годились как топливо. Но хатжумские их не брали, потому как у них был уголь, а колючки кормили альпак, и кое-где армадилей, как называли этих зверей. Это была довольно странная мышь большого размера, укутанная в панцирные щитки, так что она могла свернуться в бронированый шар, недоступный для хищников. Вульперы конечно могли расковырять этого бронеежа, но без крайней надобности этого не делали — даже ежу понятно, что популяция тут маленькая и слишком легко остаться вообще без этого аварийного запаса корма. Раньше, как рассказал Бжек, ценились старые панцири армадилей, но потом кто-то навострился делать годную керамику, и теперь посуду делали из неё.

Ага, вот откуда канаты для "хлыста" из крепости, припомнил Огузин, а он всё гадал, что это такое. Запомнив, он вернулся к основной теме, потому как полезные ништяки, которых тут не так мало как может показаться — это конечно полезно, но без главного всё это имеет посредственный смысл. И рыжий стал отходить от группы на дальность видимости, пока они ковырялись — он обшаривал стены скал и россыпи камней в поисках подсказок, где тут может прятаться местное поганище. А например, жрёт оно что, задался вопросом вульпер. Спереть что-то съестное из посёлка или из каравана не получится, значит, охотится как раз на местную дичь. А хатжумские охотятся, но крайне ограничено, так что нужно опросить всех причастных к охоте и выяснить, не видал ли кто брошеных туш. Местные, если подстрелят