двигался человек! В черно-белом облегающем гермокостюме, перепрыгивая от места к месту, он что-то торопливо творил с пилотскими консолями… и вдруг посмотрел на Макса. Увидев чужой корабль в такой близости, незнакомец на мгновение опешил. Но уже через секунду оправился, показал средний палец и выстрелил прямо в иллюминатор. От неожиданности Максим отпрянул, поздно сообразив, что простое оружие не пробьет сталепластовое стекло. Свет в кабине соседнего корабля погас. В темноте еще несколько раз сверкнули вспышки выстрелов. Анжелика включила мощные фары «Спартанца», но теперь в темной рубке фрегата уже ничего разобрать было невозможно.

— Кто это? — Не скрывая страха, выдавила Кортес. — Это не наши?

— Нет. Наши в серых «ратниках». Эта гнида связь рубанула! Что будем делать, аналитик?

— Я… не знаю. Я не готова к такой ситуации… — Дрожь в голосе Лики выдавала ее состояние. — Что нам делать? Надо достать оттуда…

— Отметка! На сканере отметка!

Когда новый маркер, появился на экране, Климов запустил двигатели и дал задний ход — вблизи от фрегата места для маневра не оставалось. Метка была крошечной, появившись откуда-то из тени огромного фрегата, будто вынырнув из его чрева.

— Макс, это штурмовик! Это тот самый пропавший штурмовик! Это Кира с Лехой! — Как она смогла связать эти два факта в своем аналитическом уме, Максиму было не понять. Повинуясь какому-то внутреннему пилотскому чутью, он опустил нос «Спартанца» и с небольшим галсом ушел под днище фрегата. Пронзительно завыл зуммер предупреждения об атаке — штурмовик готовился открыть огонь.

— Держись! — Что было сил закричал Климов, ударив по форсажу. Двигатели истошно завыли, но повиновались. Тяжелый варяг сначала прыгнул с места, затем нехотя, но послушно стал стремительно набирать скорость.

— Мы не можем их бросить!!! — Еще громче двигателей завопила Анжела.

— Это абордажный штурмовик! Если начнет стрелять с такой дистанции — снесет движки! Кинетикой вскроет шлюз — нам хана! У нас нет оружия!

— А как же Кира-а!? Леха-а!?

— Вернемся позже! Сбросим его и вернемся! — Вторую фразу Максим крикнул уже не так громко, он понятия не имел, как на каботажнике можно уйти от преследования штурмовика. И уже шепотом добавил. — Если уцелеем…

Штурмовик открыл огонь, но бегло и не прицельно — прыжком с места «Спартанец» застал его врасплох. Затем дал форсаж и начал набирать скорость, постепенно сокращая дистанцию. Зуммер предупреждения об атаке не смолкал ни на мгновение. Выжимая все возможное из мощных, но старых «тулок», закладывая то правый, то левый контрманевр, Климов никак не мог составить в голове план — что делать дальше. Сейчас его занимало только одно — как можно дольше оставаться на ходу. От этого зависела жизнь. Жизнь Анжелики, Алексея, Киры…

Первое попадание пришлось в толстенный левый борт. Со звуком струящегося раскаленного металла «Спартанец» обожгла горячая плазма.

— Он попал, Максим! Он догоняет!

— Вижу. Это плазма, это ерунда. Вот когда кинетикой начнет, тогда… — Еще одно попадание, уже опасно близко к корме, к фермам маршевых двигателей. — Лика, включайся, мне нужен второй пилот! Смотри на него! В какую сторону контрманевр?

— Вправо, уходи вправо! — Сполох голубого огня скользнул по левому борту. — Еще раз вправо!

От перегрузки потемнело в глазах — корабль уже разогнался до приличной скорости. Анжелика закашлялась в кресле и затихла — сверхускорение давило на грудь, сдавливая дыхание. Максим увеличил радиус виража, уменьшая перегрузку, и тут же поплатился — выстрел на упреждение лишил их одного двигателя. Снова утопив форсаж, варяг выскочил из вектора прицельного обстрела и разгоняться больше не захотел — еще один двигатель вышел из строя из-за перегрузки…

— Лика, дистанция?! — Никто не ответил — Кортес потеряла сознание. Смахнув боевой интерфейс, Климов взглянул на сканер — две тысячи. Секунд через десять будет полторы, огонь станет прицельным и они лишатся двигателей. Еще секунд через пять-семь в ход пойдет кинетическое оружие. Это как нож против консервной банки. От кинетики единственное спасение — дистанция… «Тоже мне, первоклассный пилот. Как же я Лехе с Кирой в глаза смотреть буду?» — промелькнуло в голове. Полторы тысячи… Не торопится, гнида. Тысяча четыреста… Совсем не торопится. Готовится расстрелять красиво, военлеты так не делают. Тысяча семьсот? Уходит? Максим увеличил масштаб и внимательно посмотрел на сканер — штурмовик прекратил преследование и уходил другим курсом… Все еще не веря своему счастью, Макс рукавом вытер пот со лба, кровь из-под носа и плавно переложил корабль на обратный курс. В этот момент в иллюминаторе вспыхнула рукотворная сверхновая.

Глава 18

Корпус спас-бота гулко брякнулся о что-то массивное. Алексей нехотя приоткрыл глаза и снова провалился в сон. Уровень углекислоты уже давно перешагнул критическую отметку, и все происходящее теперь выглядело как нереальное видение, бред, вызванный гипоксией. Пропало ощущение времени. Сколько дней они с Кирой болтались в открытом космосе? Два? Три? Неисправность системы регенерации воздушной смеси они выяснили уже после старта. Первые несколько часов они дышали через шлем «ратника», затем картриджи бронекостюмов выработали свой ресурс. Вдвоем они сумели частично запустить поглотитель углекислоты, но в пассивном режиме его мощности на двоих никак не хватало. Тогда Кира предложила уснуть. Она сказала, что во сне человек дышит реже, тратит меньше воздуха. Она умная женщина. «ГРОЗА». Вот повезло Максиму…

Впав в полузабытые, Леха иногда приоткрывал глаза и видел Киру с запрокинутыми за голову руками, смотрящую в потолок, в люк спасательной капсулы. Эта ее поза поначалу успокаивала, но через какое-то время стала настораживать. В ней было что-то… неживое. В определенный момент Бабичу очень захотелось тронуть девушку за плечо, и он не смог заставить себя шевельнуть рукой. Еще одна попытка. И еще. И еще. Он вдруг с удивлением обнаружил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Куда делась невесомость? «Ну все. Гипоксия».

Отравленный мозг не сразу разобрал шум и грохот над головой — все это иллюзия, продолжение бесконечного смертельного сна. Когда чьи-то сильные руки вытащили его из тесного гроба спас-бота и ощутимо больно уронили затылком на палубу корабля, он разозлился и открыл глаза. Над ним стояла Анжелика. Красивая, черноволосая, длинные кудрявые волосы собраны в хвост. Она присела рядом, положила его голову себе на колени, нежно обхватила руками и заплакала. Что она говорит? «Хаста ла муерте — до самой смерти». Все верно, Анжелика — это ангел. Значит, уже все хорошо. Но вот лицо склонившегося над ним Максима в эту идиллию никак не вписывалась. Алексей открыл рот, но не смог произнести ни слова — тело отвыкло, отказывалось дышать. Он по слогам немыми губами спросил: