– Спасибо, что помог.

И ушла, так и не попросив сумку. Что ж, может, занятия уже вообще закончились. Схожу хотя бы узнаю, какой день. С Кощеем и дальше находиться наедине в маленькой комнатушке было уже невыносимо. Пока шла в сторону аудиторий, проводила по своей руке пальцами. Мне хотелось сравнить, чем так отличаются его прикосновения от моих. Из фактов я определила только, что его рука теплее, а пальцы шершавее и… жестче, что ли.

Витая в этих мыслях и не замечая ничего вокруг, оказалась у знакомой двери. Открыла. В привычной для меня аудитории не было никого. Только слышалось жалобное мяуканье. Я зашла и осмотрелась, пытаясь найти плачущего (уже скорее даже орущего испуганным матом) котейку. От следующих завываний я поняла, что вой за окном. Выглянула и увидела кота. Бедняга был измазан какой-то грязью и боялся дернуться, чтобы не свалиться с такого знакомого мне карниза.

Уже почти привычным движением ступила за окно, удерживаясь за раму. И схватила за шкирку скользкого от грязи кота. Но схватиться пришлось максимально крепко, потому что кроме грязи сам кот тоже добавил проблем, завертевшись и заорав еще истошнее. Похоже, решил, что я тут его сбрасываю с карниза, а не спасаю.

– А ну успокоился, а то выскользнешь и станешь блинчиком. – Удивительно, но подействовало. Кот оказался в безопасности. Я прижала к себе дрожащее грязное нечто. Ибо с такими огромными глазами он уже напоминал скорее инопланетянина, в прямом смысле покорившего землю. Последняя скатилась с его носа и шмякнулась на землю. А костюм, отданный Кощеем, хоть своим цветом и не слишком раскрывал, насколько много на нем сейчас грязи, но в виде, очевидно, уже сдал. К тому же был порван очередной рукав. Это кот приложил меня качественно лапой. Выступившая кровь уже не пугала (есть же скатерть, воровка лекарств), а вот костюмчик было жалко.

Я пошла из аудитории, все еще удерживая огромную тушу кота. Пока затаскивала его на безопасную зону, поняла, что эта махина превосходит даже мейн-куна, хотя на вид особой породой не отличался. Когда я вышла из аудитории, увидела идущих по коридору двух невероятных красавиц. В шикарных бальных платьях и с вечерними прическами. Одна из них на меня кивнула, как будто как раз меня обсуждали. И я поняла, что это Золушка. Только откуда у нее волосы? Когда девушки приблизились и ехидно осмотрели мой непрезентабельный вид, я наконец смогла заметить, что цвет волос у Золушки отличался от обычного. Наверно, парик.

– Спасительница какая.

Это Золушкина собеседница. Она учится в том же классе, что и я. Только я не помню ее имени. Вспомнила, она была из тех, кто не надевал серую одежду, явно положенную по правилам. Как же ее зовут?

– Ваше высочество, оставь эту злодейку. – Золушка последнее слово произнесла без должного почтения.

И пусть передо мной стояли принцессы, но я не могла дать моему злодейскому образу разбиться на осколки. Иначе они поймут, что бояться нечего, и уничтожат одним заклинанием.

– Ну почему спасаю? Вовсе нет. – Кот, вальяжно лежавший до моих слов, напрягся. Интересно, а откуда эта принцесска была в курсе, что я спасла беднягу? Не она ли запихнула его за окно? Хотя тогда бы точно вывозилась в грязи. – Мне просто срочно требовался экземпляр… на опыты. А он самый удачный – для депиляции.

Золушка покраснела, кот попытался вырваться. Я стиснула тушку в руках и изобразила максимально широкую улыбку. Принцесски вздрогнули.

– Ваше высочество. Ваше высочество. – Золушка вот сразу впечатлилась, в отличие от второй, которая только слегка прищурилась. – Да давай же, Рапунцель! Уходим. Мы на занятие танцами опаздываем.

Так я поняла, что на танцы надевают явно не обычную форму, вторая принцесска – это Рапунцель, а Золушка, скорее всего, или еще не встретила своего принца, или он был ниже по положению самой Рапунцель. Ведь в голосе Золушки, кроме последней фразы, было больше благоговения, чем у подруги. Волосы Рапунцель, кстати, не такие уж длинные. Примерно как мои. И были русыми, а не золотыми. Среди нас двоих на Рапунцель больше тянула я.

Ну почему папа не назвал меня Рапунцель? Были хотя бы какие-то послабления, которые явно существовали у этой принцессы. А еще лучше бы назвал Снежаной, и вообще ничего из этого ужаса со мной бы не произошло.

Кот дернулся убежать, но я держала крепко. К тому же он больше не пытался выпустить когти. А мне жалко было его отпускать такого грязного. Когда грязь засохнет, ему будет очень больно от того, какой тяжелой и тянущей станет шерсть. К тому же раз тут есть кот, значит, можно заводить животных. Как бы Кощея уговорить на то, чтобы приютить беднягу? Да так, чтобы не пришлось ничего воровать. Я вспоминала папу, и руки опускались (кот даже мявкнул от неудобной позы). Что я только не испробовала: и просьбы, и давление на жалость, и чувство стыда, истерики, целовашки и обнимашки. Последние практически сработали, все-таки отец не был привычен отказывать дочерям… но в итоге мне разрешили только выгуливать соседских собак. Так что настраивалась я на громкую битву.

Лучше всего, конечно, работала убежденность в благородстве. Стоило брату или отцу намекнуть, какие они сильные, добрые и классные, – часто даже просить уже не надо было. Но как я подобное скажу великому русскому злодею, а?

– О, ты такой прекрасный и добрый спаситель, не можешь же ты оставить бедную животинку…

– Это кто у нас такой замечательный?

Я не ожидала вопроса, так как, увлекшись мыслями, не заметила, что в пустом коридоре кто-то появился.

– Кощей, – на автомате ответила честно. Моим собеседником оказался Акела. Он приподнял одну бровь, потом вторую. Смотрел на меня не моргая секунд тридцать, понял, что я искренне, сделал два шага назад и рванул от меня подальше.

Даже не спросил, о какой животинке речь. Может, о себе подумал? Я представила, как Кощей подбегает к высокой башне, сражается тростью с драконом, побеждает и кричит: «Скинь, прекрасный, свои волосы».

Рядом раздался шум. Оглядевшись, поняла, что коридор-то уже людный. И рядом на полу лежал Буратино с большими-большими глазами. Почему-то с волосами. Тут наращивание есть, что ли? Бедолага выглядел совсем уж страдающим. Ударился, наверно, больно. Наклонилась над ним:

– Помочь? – Мой гнев по отношению к поведению Буратино и Карлсона исчез. Все-таки им от меня не меньше досталось.

Буратино отрицательно замотал головой. Да так активно, что я только диву давалась, что волосы-то у него от движения не шевелятся. Магия, значит. А я вот ей не владею и восстановить не могу ни сумку, ни порванную одежду, ни залечить рану на руке. Похоже, благодаря попытке отравить Ваню, я приобрела огромный шрам на всю жизнь. А также звание суицидницы – уж очень характерно выглядела эта полоска. Мои грустные мысли явно отразились на лице, так как Буратино отползал, не спуская с меня взгляда. Помню, на занятиях физкультурой было такой упражнение – паучок. Вот так именно нужно было передвигаться по залу. Мы даже играли в футбол. Хотя большинство девчонок сдавалось и садилось на скамейки, меня обуревал адреналин. Это удивительный для меня опыт, все же мериться силушкой, да любой физический дискомфорт – точно не мое. А вот футбол паучками обожала. И смешно, и интересно.