— Думаю, Образа. Похоже, этот сектор реальностиконтролируют его призраки.

«Сам понимаешь, мы можем кардинально заблуждаться. Все нашидогадки — выстрелы наугад.»

— Мне кажется, это по мне стреляют наугад. Вот почему яотказываюсь играть по чужим правилам.

«И что ты предлагаешь?»

— Расслабься и виси спокойно, а скажу «Убей!» —выполняй. Пошли, куда идем.

Я снова побежал, прочь из тумана — пусть призраки останутсяпризраками в призрачном городе.

Яркая дорога на темной равнине, я бегу — обратное смещениеТеней, словно местность пытается изменить меня. А впереди — вспышки и сновагром, по бокам возникают и пропадают виртуальные уличные сценки.

И вдруг оказалось, что я бегу наперегонки с самимсобой, — на яркую дорогу выскочила темная фигура, и я не сразу понял, чтоэто — отражение. Движения бегущего справа повторяли мои, мимолетные сценкисправа от меня зеркально воспроизводились слева от него.

«Что происходит, Мерль?»

— Не знаю, — сказал я, — только мне надоелисимволы, аллегории и прочая метафорическая шелуха. Если это означает, что жизнь— состязание с самим собой, то можно было придумать и что-нибудь посвежее —разве что силы, устроившие это шоу, расписываются в своей банальности. Вполне вих духе. Как ты думаешь?

«Думаю, что тебя вполне может испепелить молнией.»

Молнии не последовало. Мой зеркальный двойник все бежал. Этопродолжалось дольше, чем прежние придорожные сценки. Я совсем было решил необращать на него внимания, когда мое отражение внезапно поднажало и вырвалосьвперед.

«Охо-хо-хо.»

— М-да, — согласился я и тоже прибавил скорости,чтоб сократить разрыв.

Мы сравнялись и теперь бежали параллельно, в нескольких метрахдруг от друга. Он снова начал отрываться. Я еще приналег и нагнал. Потом, самне зная почему, вздохнул, пригнулся и рванул вперед.

Мой двойник заметил это, ускорился, начал догонять. Я тожеприбавил шагу, сохраняя разрыв. Куда это мы чешем?

Впереди дорога расширялась, и поперек нее, похоже, быланатянута ленточка. Отлично. Что бы это ни означало, я должен прийти первым.

Метров сто я лидировал, потом моя тень вновь началанагонять. Я припустил быстрее и какое-то время удерживал сократившуюсядистанцию. Тут он взял скорость, которую, мне казалось, не сможет сохранить доленточки. Впрочем, кто его знает. Я поднажал еще. Я бежал со всех ног.

Сукин сын все нагонял, наконец мы сравнялись, и он меняобошел. Потом вдруг споткнулся — я мигом оказался рядом, но он больше неоступался и сохранял прежний бешеный темп. Я решил не останавливаться, пока неразорвется сердце.

Мы бежали голова к голове. Я не знал, есть ли у меня силы напоследний рывок, не знал, бегу ли я чуть впереди, вровень или чуть позади. Мымчались по параллельным сверкающим дорожкам к яркой полоске, и вдруг ощущениезеркального раздела исчезло. Две узкие дорожки превратились в одну широкую.Руки и ноги двойника двигались независимо от моих.

Чем меньше оставалось до финиша, тем ближе мы бежали друг кдругу и наконец оказались совсем близко. И тут стало видно: я состязался отнюдьне со своим отражением. Волосы его развевались на ветру, и я заметил: левогоуха нет.

Силы для финального рывка нашлись. И у него тоже. Мыдостигли ленточки почти одновременно. Кажется, я все-таки раньше, но точно нескажу.

Мы, задыхаясь, рухнули на землю. Я сразу перекатился на бок,чтобы не спускать с соперника глаз, но он просто лежал и судорожно глоталвоздух. Я положил руку на эфес. Кровь стучала в висках.

Когда я более-менее отдышался, то заметил:

— Не знал, что ты умеешь так быстро бегать, Юрт.

Он хохотнул:

— Ты много чего обо мне не знаешь, брат.

— Это уж точно.

Он утер лоб тыльной стороной ладони. Я заметил, что палец,оставшийся в пещерах Колвира, — на месте. Либо это Юрт с другой временнойлинии, либо…

— Как Джулия? — спросил я. — С ней все впорядке?

— Джулия? — переспросил он. — Кто это?

— Извини. Ты не тот Юрт.

— А кто тот? — Он приподнялся на локте и устремилна меня здоровый глаз.

— Настоящий Юрт и близко не подходил к Образу Амбера..

— Я — настоящий Юрт!

— У тебя все пальцы целы. А настоящий недавно одноголишился. В моем присутствии.

Он вдруг отвел глаз.

— Должно быть, — ты — призрак Логруса, —продолжал я. — Видимо, он и тут не отстает от Образа — тоже записываетвсех, кто его прошел.

— Значит, это… и случилось со мной? Я не могувспомнить… зачем оказался здесь. Только то, что должен был бежать с тобойнаперегонки.

— Могу поспорить, что твои последние воспоминания — какты проходишь Логрус.

Он снова поднял лицо. Кивнул:

— Верно. И что это значит?

— Точно не знаю, — ответил я, — но кое о чемдогадываюсь. Это место — своего рода вечная изнанка мира. Она практическинедосягаема и для Логруса, и для Образа. Однако оба могут проникать сюда черезсвоих призраков, искусственно смоделированных по снятым с нас записям…

— Ты хочешь сказать, я — своего рода запись? — Ончуть не плакал. — А все казалось так замечательно! Я прошел Логрус. ВсеТени лежали у моих ног! — Юрт потер виски. Потом: — Ты!.. Я попал сюдаиз-за тебя! Чтоб обогнать тебя в этой гонке, утереть тебе нос.

— Здорово пробежал. Я и не знал, что ты так можешь.

— Я начал тренироваться, когда услышал, что ты бегаешьв колледже. Не хотел уступать.

— Молодец.

— Если б не ты, меня бы в этом дурацком месте не было.Или… — Он покусал губу. — Не совсем так, да? Меня бы вообще не было.Я всего лишь запись… — Он посмотрел в упор. — На сколько мырассчитаны? Как долго живут призраки Логруса?

— Понятия не имею, — отвечал я, — как онисоздаются и управляются. Но я встретил нескольких призраков Пути, и у менясложилось впечатление, что моя кровь может их поддержать, сделать вроде какавтономными, независимыми от Образа. Только одному из них — Бранду — досталсяогонь, и он растаял. Дейдра получила кровь, но ее тут же унесло. Не знаю,успела ли она выпить достаточно.

Он покачал головой: