– Вы молчите, – констатировал синеглазый, –значит, мой вопрос попал в цель. Вам сейчас неловко, и вы не знаете, что мнеответить. Не нужно смущаться, огромное количество детей и подростков через этопрошли. Я сам тоже рисовал свастику, когда мне было двенадцать или тринадцать.И испытывал от этого просто неземную радость, хотя про фашизм как таковой малочто знал. Немного по книгам, немного по фильмам, но ведь в этом возрасте плохопонимаешь чужое горе. Вы рисовали на стенках подъездов или на заборах?

– На доске в классе, – тихо призналасьЛера. – А вы?

– А я в подъезде. На бумаге рисовать пробовали?

Она вздрогнула. Он что, ясновидящий? Как он догадался?

– Пробовала.

– И как? Не понравилось?

– Послушайте, откуда вы…

– Но это же только подтверждает теорию. – Онвесело улыбнулся. – Я тоже прошел через попытки рисовать в тетради, но уменя ничего не вышло. Ощущение было не то. А знаете почему? Излучение идет внаправлении, перпендикулярном плоскости линий. Я вам уже говорил об этом, новы, наверное, не поняли. Когда рисуешь на вертикальной поверхности – на стене,заборе, на классной доске, – излучение идет на вас и вы подвергаетесь еговоздействию. Если же рисовать в тетради, которая лежит на столе, то есть нагоризонтальной плоскости, то излучение идет вверх и вниз и вас не задевает. Вытолько вдумайтесь, сегодня в Москве трудно найти дом, где стены подъезда иликабина лифта не были бы разукрашены свастикой. И так было всегда, сколько ясебя помню. Глупо же объяснять это тем, что у нас такое огромное количествопоследователей идеологии фашизма, тем более что это дети и подростки, а невзрослые люди. Значит, должно быть другое объяснение. Вы согласны?

Лера молча кивнула, слушая его как завороженная. Ей былопонятно все, что он говорил, потому что она сама прошла через это. Неужели оназря стыдилась и у ее детских поступков было такое любопытное объяснение? С умасойти!

– Вместе с тем эта теория объясняет и тот факт, чтолюди, носившие на груди свастику, испытывали чувство психологического комфорта,а те, кто ее не носил, общаясь с человеком со свастикой, ощущали разныенегативные эмоции, в частности, необъяснимый страх. Я ведь упоминал уже обособенностях свастики: она излучает отрицательно с лицевой стороны, то есть стой, которая повернута к собеседнику, и положительно – в сторону того, кто ееносит. Вот я и собираю материал, хожу по улицам и спрашиваю разных людей,рисовали ли они в детстве свастику, а если у них есть дети – рисуют ли они икак это объясняют.

– А у самих подростков вы спрашиваете?

– Конечно. Простите, я вас задержал, вы, наверное,торопитесь. Но в качестве компенсации за потраченное на меня время я хотел бысделать вам подарок.

– Подарок? – удивленно-недоверчиво переспросилаЛера. – Вы мне подарите брошюру про излучение или купите цветы?

– Ну зачем же, это банально, – рассмеялсясинеглазый. – Цветы и брошюры дарят обыкновенным девушкам, а вы –необыкновенная, и вас ждет совсем особый подарок.

– С чего вы взяли, что я необыкновенная? –спросила она, стараясь не показать, что польщена.

– А я, видите ли, отношусь как раз к тойнемногочисленной категории людей, которые обладают особой чувствительностью кизлучениям и некоторым другим вещам. Я, конечно, не экстрасенс, врать не стану,но что-то близкое к этому. И я чувствую, что у вас излучение не такое, как удругих. Вы очень особенная, вы совершенно ни на кого не похожи. Вам этоговорили?

Нет, этот синеглазый парень ей определенно нравился. Всюжизнь ей приходилось самой подчеркивать свою необыкновенность, чтобы привлечьвнимание тех, кто ей нравился или на кого хотелось произвести впечатление. Аэтот красивый стройный молодой человек сразу понял, что она не такая, как все.Она решила пококетничать, тем более время есть, еще только полдень, а гости кИгорю придут, как обычно, не раньше десяти вечера. Она еще сто раз успеетубраться в его квартире, приготовить еду и накрыть стол. Если ей удастсяочаровать этого исследователя, то, глядишь, и сумки поможет довезти.

– Мне иногда говорили, что я особенная, но я не верила.А что вы видите во мне необыкновенного?

– Я не вижу, я чувствую, – поправил еесобеседник. – А необыкновенное в вас все. Абсолютно все, начиная с имени изаканчивая судьбой. У вас должно быть редкое, малораспространенное имя. Исудьба у вас совершенно необычная. Боюсь накликать беду, но мне кажется, чтоваша жизнь полна трагедий. Я прав?

Кажется, он все делает правильно, девушка не спешит от негоотделаться, хотя шла с сумками в сторону от дома к метро, то есть собираласькуда-то ехать. Ему удалось ее заинтересовать.

– Меня зовут Валерия, – сказала она. – Этоимя действительно встречается не так уж часто, тут вы правы. А что касаетсямоей судьбы, то моих родителей убили, когда мне было восемь лет, а недавноубили моего жениха. Кажется, надо мной висит какое-то родовое проклятие, потомучто погибают все, кого я люблю.

Голос ее дрогнул, на глазах появились слезы.

– Если хотите, мы можем попробовать разобраться вэтом, – предложил Дюжин. – Меня зовут Павлом, и, если у вас естьвремя, давайте поговорим о вашей судьбе более подробно. Если же вы торопитесь,то я просто сделаю вам обещанный подарок и не буду больше занимать ваше время.

Лера взглянула на часы и улыбнулась.

– Пожалуй, какое-то время у меня есть. Мы можем с вамипоговорить, только не очень долго, потому что мне сегодня надо еще многоесделать.

Павел спрятал блокнот и ручку и поднял ее многочисленныесумки, тихо изумляясь тому, как эта девочка сумела повернуть дело. Как будто неона в нем заинтересована, а он в ней, и она всего лишь милостиво делает емуодолжение, уделяя толику своего драгоценного времени. Наверное, этим талантомобладают все красавицы.

Через несколько минут они уже сидели в небольшом залеуютного бара. Музыка звучала, пожалуй, излишне громко, но Павлу это было дажена руку: можно было вполне оправданно сидеть поближе к своей новой знакомой,почти касаясь головой ее пышных волос. Пока все было несложно, знакомиться сдевушками он умел, поддерживать беседу – тоже, но ведь задача его не только втом, чтобы познакомиться с Лерой Немчиновой. Нужно заставить ее снять кольцо ипоказать ему, чтобы он мог взглянуть, нет ли на внутренней стороне надписи.Впрочем, он уже придумал, как это сделать. Главное – не потерять ее интереса кпроблеме излучения.

Они пили кофе, и Лера рассказывала ему о своей несчастнойсудьбе. Рассказ произвел на Дюжина впечатление, но он все время помнил оглавной цели, ради которой было затеяно это знакомство.

– Я не могу изменить вашу жизнь, то, чтослучилось, – уже случилось, – сказал он, – но я могу попробоватьдать вам совет.

– Какой?

– Вы неправильно носите кольцо. Его надо носитьпо-другому, и вам станет легче.