– Ой, Ася, тебя куда-то в философию потянуло, –поморщившись, тяжело вздохнул Коротков. – Это уже не по моей части. Ячеловек простой и незатейливый, мыслю приземленными категориями и не задаюсьвысокими вопросами о предназначении человечества. Мне бы убийство Барсуковараскрыть, вот о чем у меня голова болит. Так вернемся к твоему правильномуДюжину. Точнее, к проблеме Лерочкиного колечка. Могло ли быть так, что СашаБарсуков, через деда Немчинова или еще как-нибудь иначе, был связан суголовниками и с ним за некоторые услуги расплатились этим кольцом, а Сашаподарил его своей девушке?

– Могло, – согласилась Настя. – Вполне. Новсе эти рассуждения хороши, только если кольцо то самое, принадлежавшее ТамареСоловьевой. Если же нет, то все наши построения – на пустом месте.

– Вот и давай твоего Дюжина отправим к Лере наразведку. Надо прояснить вопрос раз и навсегда, чтобы не морочить себе головудурацкими версиями, которые могут нас увести неизвестно куда. Зови ПавлаМихайловича сюда, сейчас мы его наладим.

Настю идея не воодушевила, она всегда с опаской относилась клюбым случаям использования непрофессионалов в раскрытии преступлений, но,положа руку на сердце, не могла не признать, что и сама, бывало, так делала.Кого только она не привлекала себе на помощь! И мужа, и брата Александра, и егожену Дашеньку, и бывшего уголовника по кличке Бокр, и фотокорреспондента, и ещеБог знает кого. Ее смущала не сама идея как таковая, а кандидатура Павла. Хотякак знать, быть может, то обстоятельство, что он не похож на большинствоокружающих, сыграет свою положительную роль. Как знать…

– Хорошо, – решительно произнесла она, – ясейчас позову Дюжина, и мы объясним ему, чего хотим. А к тебе у меня просьба.Мне нужен человек, который в последнее время появляется перед телекамерамивместе с Игорем Вильдановым.

– Вильданов? – недоуменно вздернул брови Юрий. –Это который? Певец, что ли?

– Что ли, – подтвердила Настя. – Поможешь?

– Помогу, только зачем? Ты же знаешь, подруга, явтемную не играю, это не мой профиль.

– Мне стало известно, что человек, которого сегоднячасто видят рядом с Вильдановым, много лет назад постоянно бывал на даче уубитых супругов Немчиновых.

– И что с того?

– Я хочу поспрашивать у него насчет деда. Правда ли,что он не ездил на дачу, и почему приехал в тот единственный раз, когдазастрелил сына с невесткой.

– Да зачем это тебе, Господи?! Дела давно минувшихдней. Я еще понимаю, если бы то убийство надо было раскрывать. Но оно ведьраскрыто, более того, дед уже и срок отмотал, и вернуться успел.

Настя встала и молча принялась складывать в сейф бумаги,Коротков так же молча наблюдал за ней, ожидая объяснений. Объяснения будут, вэтом он не сомневался. Все годы, что они проработали бок о бок на Петровке,никогда он не выполнял роль мальчика на побегушках, которого можно послать«туда, не знаю куда». И сам Коротков, и другие сотрудники отдела признавали,что голова у Каменской работает по каким-то одной ей понятным схемам, ичастенько они не могли проследить цепь ее умозаключений, но Аська ни разу непозволила себе ничего такого, что могло бы быть истолковано как фраза типа «непонимаешь – ну и не понимай, тебе дали задание – твое дело выполнять». Онавсегда все объясняла, подробно, дотошно, на пальцах и при помощи начерченных набумаге стрелочек и квадратиков, объясняла до тех пор, пока человек не начиналудивляться своей глупости и тому, что сам до этого не додумался. Ведь это такпросто и лежит на поверхности!

Наконец все лишнее было убрано со стола, оставшиесядокументы разложены по папкам и аккуратно сложены в стопку. Настя критическиоглядела наведенный порядок и снова уселась на свое место.

– Юра, дед Немчинов – одна из наших версий в деле обубийстве Барсукова. И мы должны знать о нем как можно больше, прежде чем начнемс ним разговаривать. Он может оказаться очень опытным и опасным преступником, иесли мы его спугнем – прощения нам с тобой не будет. Главным образом, конечно,тебе, потому как я в этом деле сбоку припека. И есть еще одна деталь, которую яхотела бы прояснить. Василий Петрович Немчинов был задержан на платформе, когдаждал электричку, чтобы уехать в Москву. В уголовном деле есть план поселка, отдачи до платформы не больше пятисот метров по хорошей грунтовке. Стало быть,средним шагом можно дойти минут за десять, а быстрым – еще меньше временинужно. Однако деда взяли на платформе, когда с момента убийства прошло почти полторачаса. Я хочу найти расписание движения поездов за тот год и убедиться, что вэтот самый момент между электричками действительно был большой перерыв. Впротивном случае я, как говорят в Одессе, интересуюсь знать, почему он не уехална первом же проходящем поезде и где болтался целых полтора часа. Нормальныйчеловек должен ноги уносить с места преступления как можно скорее.

– Это было поздно вечером? – спросил Коротков,наморщив лоб. – Я не знаю подробностей.

– Нет, солнце мое, это был белый ясный день, потелевизору как раз «Семнадцать мгновений весны» показывали. И при этом суббота.У меня, конечно, дачи нет, но даже я знаю, что в выходные дни не бывает такихперерывов между поездами, в радиусе тридцати километров от Москвы электричкиходят каждые десять-пятнадцать минут. Повторяю, я найду расписание и уточнюэтот момент, но мне уже сейчас понятно, что тут не все гладко.

– Ясно, – кивнул Юра, – информацию принял,сомнения разделяю. Давай зови своего экстрасенса.

– Не вздумай так назвать Павла, он обидится, –предупредила Настя, снимая телефонную трубку.

Зотов любил обедать в дорогих ресторанах, причем именнообедать, а не ужинать. Днем всегда было мало народу, и от этого у неговозникало ощущение изысканности и привилегированности, которое всегда исчезало,когда вокруг было много посетителей. Какая же это привилегия, если она доступнатакому числу людей? Ужинал он обычно дома, а вот обедать предпочитал в«Англетере» или в другом ресторане такого же класса.

Подъезжая к угловому зданию на Лубянке, он быстро огляделприпаркованные машины и увидел темно-зеленый «Сааб». Левченко уже здесь,притащился раньше времени, не терпится ему. Договорились же на два часа, асейчас еще только без двадцати. Зотов с досадой сорвал с рук тонкие«водительские» перчатки и швырнул ни в чем не повинные кусочки кожи напассажирское сиденье. Этот сукин сын Левченко в жизни никуда вовремя не пришел,и не потому, что не умеет быть точным, а потому, что любит, чтобы его ждали.Тот факт, что он заявился почти на полчаса раньше назначенного времени, говориттолько о том, что дело, о котором пойдет разговор, для него сегодня важнеевсего на свете, даже важнее его собственной значимости. Зотов многое отдал бы,чтобы и сегодня прождать своего знакомого лишние минут сорок, а то и час. Емунечего ответить Левченко, пока нечего.

Закрыв машину, он неторопливым шагом двинулся к ресторану.Подтянутый швейцар, он же гардеробщик, с вежливой улыбкой принял у Зотовароскошную дубленку от Версаче, которую тот купил в Париже и придирчиво оглядывалкаждый день в поисках пятнышка или хотя бы малюсенькой дырочки. Главное – незапускать процесс, считал Зотов, главное – вовремя среагировать, не дожидаясь,пока пятнышко уже нельзя будет вывести, а дырочка разрастется до размеровкулака.