Через несколько минут мы были уже на пути в га–вань. Вообще,мы часто поднимались на борт разных кораблей. Я ничего не знал о цели этихпосещений. Видимо, все та же контрабанда. Помню только, как Старый Капитансидел за большим круглым столом и беседовал с командой – как правило, это былигол–ландцы, – а в это время кто-нибудь из офицеров по–казывал мне машинноеотделение, штурманскую каюту, радиорубку… Все они говорили с сильным ак–центом.Я никогда не уставал от таких экскурсий, по–тому что очень любил корабли. В тегоды причалы Но–вого Орлеана не пустовали и там всегда было полно пеньки,конопли, крыс.

– Да, я помню.

– А помнишь длинные канаты, протянутые меж–ду бортами судови берегом? На таких канатах всегда закрепляли специальные металлическиепластины, служившие своего рода щитами, потому что крысы не могли через нихперелезть.

– Конечно.

– Так вот. В тот вечер мы вернулись домой очень поздно, но,вместо того чтобы по обыкновению от–правиться спать, я стал упрашивать СтарогоКапитана, чтобы он позволил мне снова пойти к нему и еще раз взглянуть накниги, прежде чем он их продаст. Матери в холле не было, и я надеялся, что онауже легла в постель.

Позволь, однако, немного подробнее рассказать о моей материи нашем пансионе. Как я уже упоминал, он выглядел достаточно элегантно.Интерьер и обста–новка были выдержаны в стиле Ренессанса, хотя, ко–нечно,говорить в данном случае приходится лишь о подражании, ибо такими вещамифабричного произ–водства были буквально забиты многие особняки, на–чиная свосьмидесятых годов девятнадцатого века,

– Я помню.

– В доме была великолепная лестница, винтовая. Онаначиналась возле витражного окна – истинный шедевр, которым Генри Хауард могсправедливо гордиться. А у самого ее основания, внутри лестничногоколодца, – ты только представь себе! – стоял огромный туалетныйстолик, принадлежавший моей матери. И она сидела в холле и расчесывала волосы.Стоит мне только вспомнить об этом, и у меня тут же начинает болеть голова!Точнее, начинала болеть, пока я был жив. Поистине трагическая картина! Несмотряна то, что я видел ее с детства практически каждый день, я так и не смогизбавиться от ощущения ужасного несоответствия: пожилая женщина с темнымиволосами, сидящая за мраморным, украшенным филигранью туалетным столиком сзеркалами и канделябрами, никак не увязывалась в моем воображении с парадным,торжественным холлом.

– А жильцы с этим мирились?

– Конечно, потому что дом был забит под завяз–ку. Старыймистер Бридли жил в помещении, некогда служившем террасой для слуг; слепая миссСтентон обитала в бывшей «обморочной» комнатушке наверху; еще четыре комнатыпереоборудовали для жильцов в задней части дома, там, где раньше жили слуги. Япо натуре очень чувствителен к любому беспорядку. По мне, все должно бытьустроено либо идеально, либо вообще никак – вроде полнейшего хаоса в тойквартире, где ты меня убил.

– Понимаю.

– Но если бы мне довелось вновь поселиться в том доме…Впрочем, это не важно. Я лишь хотел объ–яснить, что люблю порядок, и вмолодости всегда о нем мечтал. Мне хотелось быть своего рода святым – точнееговоря, мирским святым. Однако вернемся к книгам.

– Продолжай.

– Я бросился к лежавшим на столе книгам. Одна из них имеладаже собственный футляр. Я.был покорен и очарован миниатюрными иллюстрациями. Вту ночь я изучал страницу за страницей, мечтая о том, чтобы впоследствииполучить возможность возвращаться к ним снова и снова Естественно, что латынь,на которой эти книги были написаны, я прочесть не мог.

– Слишком плотный текст и изощренное написание букв.

– Надо же, тебе и это известно!

– Полагаю, мы делаем немало удивительных открытийотносительно друг друга. Однако продолжай.

– Всю неделю я самым тщательным образом рас–сматривал книги.Ради них даже пропускал школу. Там было ужасно скучно. Тем более что я сильноопе–режал в учебе своих одноклассников и жаждал совер–шить нечто совершеннонеобыкновенное – какое-нибудь дерзкое преступление, например.

– Ну да. Либо святой, либо преступник.

– Согласен. На первый взгляд мои желания в корнепротиворечат одно другому. И тем не менее все обстояло именно так.

– Не сомневаюсь.

– Старый Капитан поведал мне многое об этих книгах. Ту, чтолежала в отдельном футляре, обычно носили на поясе – она представляла собойнечто вроде дорожного молитвенника. А самая большая и толстая из них, и тоже богатоукрашенная, называ–юсь Часослов. Была там конечно же и Библия на минском языке.Надо заметить, он рассказывал обо :ем этом крайне небрежным тоном, и былоочевид–но, что его самого книги мало интересовали.

А вот меня, сам не знаю почему, они буквально притягивали ксебе. Они казались мне уникальным средоточием того, что я любил и ценил в любойвещи: красоты и незаурядности. Ничего подобного мне еще не приходилось видеть.

– О да, твоя страсть мне хорошо понятна, – с улыбкойпроизнес я.

– Красные чернила, обилие золота, миниатюр–ные фигурки… Этобыло прекрасно! Я взял лупу и при–нялся досконально изучать каждую иллюстрацию.Потом отправился в старую библиотеку на Лисеркл – помнишь ее? – ивнимательно прочел все, что смог там найти по интересующей меня теме: осредневековой книжной культуре, о том, как труди–лись над созданием книгмонахи-бенедиктинцы. Тебе известно, что Дора владеет монастырем? Это, конечно,не Сент-Галльское аббатство, но нечто очень на него похожее – монастырьстроился в девятнадца–том столетии.

– Я видел его и видел там Дору. Она очень смелая девушка исовсем не боится темноты и одиночества.

– Она до идиотизма верит в Святое провидение, но способнадобиться многого, если кто-то не разрушит ее мечты и планы. Мне нужно выпитьеще. Я знаю, что рассказываю слишком торопливо и сумбурно, но по-другому ясейчас не могу.

Я жестом приказал бармену принести еще пор–цию.

– Продолжай. Что было дальше? И кто же он все-таки, этотВинкен де Вильд?

– Он был автором двух из тех ценнейших книг, которыеоказались в распоряжении Старого Капитана. Но я узнал об этом не сразу, а лишьчерез несколько месяцев. Все это время я продолжал упорно изучать иллюстрации ипостепенно пришел к выводу, что миниатюры в двух рукописях созданы рукой одногохудожника. А вскоре в обеих книгах мне удалось обнаружить и его имя, причем внескольких местах, хотя Старый Капитан уверял, что никаких подписей там нет.Однако, как я уже говорил, все ценности были для него не более чем предметамиторговли. Обычно он заключал такого рода сделки в магазине на Роял-стрит.

Я кивнул, подтверждая, что помню.