Когда авторитет исходит не от разума, а от статуса, задавать вопросы руководителям и сомневаться в их решениях опасно – это грозит опрокинуть систему. Послушание здесь вознаграждается, за несогласие осуждают и наказывают. Оценка человеческих действий принадлежит обществу, а не самому человеку. Ты добродетелен, потому что отвечаешь ожиданиям общества, а не потому, что следуешь собственным представлениям о добре и зле.

Так авторитет статуса порождает общество, этика которого основана на понятиях чести и позора.

С другой стороны, когда авторитет исходит от разума, вопросы и сомнения только приветствуются – ведь они очищают и укрепляют саму основу авторитета. От каждого ждут, что он будет оценивать свои действия самостоятельно. Прав ты или неправ – ты должен решать сам. Ты добродетелен, если делаешь то, что сам считаешь правильным.

Так авторитет разума порождает общество, этика которого основана на понятиях совести и вины.

Неспособность Запада понять Восток в немалой степени связана именно с этим расколом между парадигмами чести-позора и совести-вины. Разумеется, на практике все сложнее: элементы обеих парадигм можно найти и на Западе, и на Востоке, однако основной, работающей «в жизни» на Востоке является именно парадигма чести-позора – и именно ее так трудно понять жителям Запада.

Именно авторитет статуса ответствен за те явления в отдельных частях мусульманского мира, которые приводят западных людей в смятение или негодование: «убийства чести», кровную месть, выдачу замуж девочек шести лет и даже младше. Все просто: по тем или иным причинам основные источники общественного авторитета в этих регионах считают такие обычаи допустимыми или даже желательными. В том, чтобы им следовать, ничего позорного нет. И все. Ни рассуждениями, ни убеждениями, ни навязанными извне запретами с ними ничего не сделаешь. Чтобы эти практики были отменены, в обществе должны произойти внутренние, органические перемены.

Однако детям мусульман, растущим на Западе, с «убийствами чести» или кровной местью обычно сталкиваться не приходится. Принцип чести-позора ставит перед нами другое испытание. Он говорит: «Все нормально, пока тебя не поймали». Пока тебя не пристыдили, не опозорили публично – ты ничего дурного не делаешь.

Пока я рос, много раз видел, во что эта мысль выливается на практике – хотя, разумеется, пересказать могу лишь самые безобидные истории. Самый невинный пример, какой приходит мне в голову – «халявная газировка». В ресторане фастфуда ты заказываешь стакан воды, затем идешь к диспенсеру и вместо воды наливаешь себе газировку. Так делали многие мои друзья-мусульмане, так часто делал и я сам, и никто из нас не видел в этом ничего дурного.

Но однажды в «Тако Белл» в Вирджиния-Бич одного моего друга поймали за тем, что вместо воды он наливал себе «Маунтин-Дью Ред Код». Парень-кассир увидел из-за стойки, что он делает, и закричал на весь зал:

– Эй, ты заказал воду! Не бери газировку!

Многие посетители обернулись на крик, и мой друг немедленно залился краской. Все видели, что кассир прав. Мой друг попался, как говорится, на месте преступления. В отличие от матовых стаканов для газировки, стаканы для воды были прозрачными; и красная жидкость у него в стакане, ясно видимая всем вокруг, никак не походила на воду!

Именно в этот момент мой друг понял, что сделал неправильный выбор. В миг, когда его начали публично стыдить. В самом по себе воровстве газировки он, пока его не поймали, ничего дурного не видел. Пожалуй, не видел и после. Как ни странно это прозвучит для западного человека, то, что на него наорал при всем честном народе какой-то кассир и ему нечего было ответить, расстроило его гораздо сильнее, чем то, что он попался на воровстве.

Так что мой друг решил все отрицать.

– Я воду и беру! – твердо ответил он, наполнил остаток стакана водой и с гордо поднятой головой пошел к своему столику. Пусть, мол, будет стыдно тем, кто не верит, что бывает на свете розовая вода с пузырьками!

Или другой случай. Один мой кузен как-то попытался обмануть страховую компанию и попался. На семейном вечере, узнав об этом, родные начали над ним смеяться – и, чтобы избежать позора, он превратил это в забавную историю для всех нас.

Начал он с того, как, изучая страховой договор на машину, обнаружил вдруг, что женатые клиенты получают по договору большую скидку. Мой кузен женат не был, но подумал: а как они это проверят? И сочинил целую историю про свою жену, чем она занимается, где и как они познакомились, и так далее. Придумал даже особый мнемонический прием, чтобы запомнить дату ее рождения. Что же касается ее документов – решил сказать агенту, что, к сожалению, она еще в Пакистане и все документы там же. Как следует проработав свою «легенду», он позвонил в страховую компанию, сказал, что женился, и получил серьезную скидку.

Надо сказать, упрекнул его за это только я и еще один молодой родственник – и оба мы выросли в Америке. Старшие только рассмеялись и сказали нам: не стоит относиться к этому так серьезно, у страховых компаний денег много, не обеднеют! И кузен радостно с ними согласился.

Но на этом история не закончилась. Больше года спустя кузен попал в аварию на дороге и позвонил в страховую компанию. Когда он рассказывал по телефону о подробностях происшедшего, агент спросил, была ли с ним жена. Кузен в этот момент думал только об аварии и в рассеянности ответил:

– Я не женат.

– А были женаты? – не моргнув глазом спросил агент.

– Нет, никогда не был.

Вскоре после этого ему пришел новый счет за страховку – с возмещением незаконно полученной скидки, да еще и с начисленной на нее пеней!

К концу этой повести вся семья покатывалась со смеху. Рассказав забавную историю, мой кузен сумел превратить позор в честь. Он больше не мелкий жулик, пойманный за руку – он хороший рассказчик, повеселивший родных. Вопрос о том, правильно он поступил или неправильно, просто не приходил ему в голову – как и чувство вины.

Это относительно безобидные примеры того, что может произойти при столкновении восточной парадигмы чести-позора с западной парадигмой совести-вины. Разумеется, не следует чрезмерно упрощать ситуацию и думать, что мусульмане готовы творить все что угодно, лишь бы было шито-крыто. В исламе достаточно серьезная и глубокая этика. Но справедливо будет сказать, что понятие вины играет на Востоке куда менее определяющую роль, чем на Западе.

И вновь вернусь ко второму поколению мусульман, растущему на Западе: думаю, теперь становится понятнее, как тяжело нам балансировать между двумя культурами. Решившись на какой-нибудь неблаговидный поступок, молодой мусульманин старается его скрыть; но, скрывая, начинает страдать от чувства вины. Естественная восточная тенденция прятать то, что может тебя опозорить, сталкивается с западным представлением о совести, от которой ничего не скроешь.

В старших классах это привело меня к серьезному испытанию. Все мои друзья знали, что я мусульманин, а мусульманам не положено ходить на свидания. Я по-прежнему очень старался быть послом своей культуры и говорил друзьям, что не вижу ничего дурного в браке по сватовству. В самом деле, меня это не беспокоило – до тех пор, пока я не начал всерьез интересоваться девушками.