На происки все тех же конкурентов это решительно не походило– соперники были как-никак людьми серьезными, что и демонстрировали порой.Стоявший же перед ним эксцентричный субъект, кажется, держал оружие впервые вжизни, он обхватил четырьмя пальцами скобу, не положив ни единого на спусковойкрючок, так что опасаться выстрела не приходилось нисколечко. Когда Бестужевэто понял, не испытал ничего, кроме сильнейшего раздражения: словно в тотмомент, когда он готовил своих людей к атаке на японцев, рядом с ним неведомооткуда объявился чистенький гимназист первого класса и принялся расспрашивать,как господин офицер относится к полководческому искусству персонажей древнейгреческой истории…

Он подумал мельком, едва ли не со скукой, что «Веблей» –удивительно некрасивое оружие. «Бульдоги» всевозможных марок у британцев весьмадаже изящны, а вот «Веблей» уродец какой-то, прости господи…

– Молодой человек, – иронически усмехнулсяБестужев. – Вам никто не говорил, простите великодушно, что у вас скверныеманеры? Врываться в каюту к незнакомому человеку, угрожать револьвером, давдобавок не соизволить дать объяснения…

– Вы сами все прекрасно понимаете, прохвост!

При этом он, в точности как это пишут авторы бульварныхроманов, пытался испепелить Бестужева ненавидящим взглядом – да, господалитераторы правы, подчас именно так в жизни и выглядит, удивительно точноеопределение…

Бестужев пожал плечами:

– Я вас решительно не понимаю.

– Бросьте!

– Честное слово.

– И вы еще говорите о чести? – сардоническирасхохотался юнец.

– Хотите правду? – спокойно сказал Бестужев. –Боже упаси, я не намерен оскорблять вас подозрением, будто вы сбежали изсумасшедшего дома. Я не врач и не беру на себя ответственность ставитьдиагнозы… Но, простите, у меня создалось впечатление, что вы сбежали прямикомиз бульварного романа – ваш вид, ухватки, поведение… Будь это в романе,казалось бы, что я коварный злодей, обольстивший вашу юную сестру… но в жизни яне знаю за собой таких поступков.

Молодой человек теперь выглядел определенно растерянным –похоже, сцена, заранее им обрисованная в воображении, на деле оказаласьнепохожей на все, рисовавшееся в мыслях. Возможно, он искренне полагал, чтоБестужев будет себя вести как-то иначе. Ну да, оказавшись в такой ситуации,мелодраматические злодеи, как правило, с изменившимся лицом отшатываются кстене, и их черты искажает гримаса злобной растерянности. Кажется, так.

– О да! – воскликнул молодой человек. – Вы, ничегоне скажешь, к самому обольщению не причастны… но вы ведь сообщник, и невздумайте отпираться! Сколько он вам пообещал за содействие? Немало, должнобыть?

Тьфу ты, черт! У Бестужева забрезжила некая догадка. Теперьон понял, кого ему напоминает этот забавный юнец – Затворницу, конечно.Угадывалось явное фамильное сходство.

Все встало на свои места. Бестужев искренне расхохотался –до того нелепым и неуместным было обвинение. Молодой человек взирал на негововсе уж оторопело. Он даже грозно потряс в воздухе револьвером – по-прежнемудержа его так, что выстрела, даже случайного, можно было не опасаться.

– Так-так-так, – сказал Бестужев. – Подозреваю,столь необычным образом я только что познакомился с одним из представителейславного рода Кавердейлов?

Молодой человек выпрямился, словно аршин проглотил:

– Рональд Кавердейл, если вам угодно! Я отправился следом,чтобы… чтобы… Мне совершенно ясно, что тут и речи быть не может о высоких иподлинных чувствах! Вы парочка мошенников, сударь, да-да! Джингль, вот кто вашдружок! Проходимец Джингль! А вы, надо полагать, Джоб Троттер… Думаю,литература не входит в число ваших интересов, так что позвольте пояснить моислова.

– Не нужно, – сказал Бестужев, усмехаясь. – Япрекрасно понял, о чем идет речь, мне тоже доводилось читать великолепный романвашего гениального земляка… Я даже готов согласиться, что ваше сравнение крайнеостроумно… в той его части, что касается некоего господина в блестящем мундире.Однако на мой счет вы решительно ошибаетесь…

Проговаривая все это с самым спокойным видом, он ухитрилсянепринужденно переместиться парой шагов ближе к юнцу – и, ринувшись вперед,резким движением обеих рук выбил револьвер у незадачливого налетчика.Безболезненными такие действия не бывают – и молодой человек согнулся, охаяпрямо-таки по-детски.

Отступив на безопасное расстояние, Бестужев выдвинулбарабан. Револьвер оказался заряжен по всем правилам. Покачав головой, Бестужевспрятал его к себе в карман и сказал наставительно:

– Будь я вашим папенькой, я бы вас выпорол, вот что… Это неигрушки, знаете ли…

Молодой человек выпрямился, все еще потирая ушибленнуюкисть. На лице его уже читалась совершеннейшая безнадежность, он таращился дажене со страхом – просто-напросто не представлял, как держаться и что сказать встоль резко изменившихся обстоятельствах. Бестужев почувствовал к нему самуюискреннюю жалость.

– Послушайте, – сказал он. – Ну с чего вы взяли,что я сообщник этого субъекта?

– Но он же сам мне сказал!

– То есть? – поднял бровь Бестужев.

– Я пытался поговорить с ним сегодня… Он меня форменнымобразом высмеял и посоветовал держаться подальше, потому что его друг, то естьвы, человек решительный и всегда вооружен… Я ведь видел, как вы дружескибеседовали с ним в курительной… Он недвусмысленно намекал, что вы способныдаже…

– Отправить вас за борт?

– Да, что-то в этом роде… Я же видел, как дружески вы с нимдержитесь…

– Возможно, я вас разочарую, – сказал Бестужев. –Но я впервые увидел этого типа только на пароходе и не имею к нему никакогоотношения, а уж к его планам тем более. Вас примитивно обманули, юноша… Насколькоя понимаю, у вашего семейства нет никаких юридических оснований предпринятьпротив беглецов какие-либо законные меры?

– Вот в том-то и беда! – У молодого человека буквальнослезы на глаза наворачивались. – Ни малейших оснований… С точки зрениязакона он неуязвим… Вы, в самом деле, не его друг и сообщник?

– Никоим образом, – сказал Бестужев.

– Мне так хочется вам верить… Да, мы ничего не можемпредпринять, юристы нашего семейства так и заявили с сокрушенным видом… Но ячувствую, что дело кончится совсем плохо. Этот мошенник может ее попростубросить там, за океаном, и скрыться с добычей…

– Вполне возможно, – задумчиво сказал Бестужев. –Не столь уж невероятный поворот событий, бывает и так… Значит, семействоотступилось, не видя законных способов… и только вы кинулись следом? На что жевы надеялись, простите? Что сможете его усовестить? Напугать?

– Не знаю… – покаянно сознался юный милорд. – Я простообязан был что-то предпринять… Речь идет о моей родственнице…