Винсент повесил на кресле табличку «Обеденный перерыв», прежде чем устремился за ними.

Винсент решил, что ему невероятно повезло наблюдать за тем, как на свет появляется новорождённый слонёнок. Винни не спеша присела на задние ноги, чтобы малышу, с шумом вылетевшему наружу, было недалеко падать. Затем она ласково поддела хоботом своё чадо, лежавшее на полу слоновника в луже слизи.

– Он не шевелится! – воскликнула Флоренс. – Доктор Мабути, это нормально?

Доктор Мабути стоял рядом, и хотя вид у него был озабоченный, он не двигался. Он просто смотрел. Он понимал, что из всех присутствующих Винни знает лучше всех, что нужно делать.

Винни обхватила хоботом хобот слонёнка и потянула. Неподвижное тельце проехалось по мокрому полу.

Винсент и Флоренс охнули.

– Не пугайтесь, Винни знает, что делает, – заверил доктор Мабути.

Однако новорождённый не шевелился.

Винни тихонько подтолкнула его. Она снова и снова трогала малыша хоботом, но смогла лишь немного приподнять его голову.

Винсент и Флоренс снова охнули: стоило Винни отпустить хобот, и головка слонёнка ударилась об пол с жутким хрустом.

Но тут что-то случилось. Малыш шевельнул правой передней ногой.

– Шевелится! – воскликнула Флоренс. – Он живой!

Винни освободила малыша от склизкого мешка. Она помогла ему подняться на слабые ножки.

Однако доктор Мабути всё ещё выглядел встревоженным.

– Хорошо, что он встал, Флорри. Но только он слишком маленький. Он не сможет сам сосать материнское молоко.

Доктор Мабути оказался прав. Слонёнок родился слишком рано. И как бы он ни старался, при его росте не мог достать до материнского соска.

Винни не выдержала и жалобно затрубила.

– Ох, нет! – вырвалось у Флоренс, для которой казалось особенно важным, чтобы в Необыкновенном отеле жили здоровые крепкие слоны. Она нервно прищёлкнула каблучками туфелек.

Винни снова затрубила, ещё жалобнее.

– Ох, доктор Мабути, скорее сделайте что-нибудь! – воскликнула Флоренс. – Вы же видите, как Винни страдает!

Доктор Мабути отправился за бутылкой молока. Когда он вернулся, Винни спокойно подпустила его к новорождённому малышу, и тот мигом присосался к бутылке. Судя по всему, Винни инстинктивно поняла, что теперь её чадо спасено. Она захлопала ушами и победно затрубила. И пока доктор Мабути держал бутылку, она то поглаживала слонёнка хоботом, то ласково прикасалась ногой.

– Она делает так для того, чтобы малыш понимал, что всё хорошо, – пояснила Зельда. – Что доктор Мабути их друг.

– Какая удача, что вы не успели уехать! – Флоренс сняла очки, чтобы протереть от невольно выступивших слёз. – Не представляю, что бы я делала, если бы она родила, а вас здесь не оказалось. Она ведь никого не подпустила бы к малышу, кроме вас, доктор Мабути!

– Да, – согласился он, – всё могло бы кончиться не так удачно, но сегодня везение не покинуло наш отель.

Зельда рассмеялась:

– Нас так заворожил Винсент, пока чистил туфли и рассказывал волшебную историю своего дедушки, что шар улетел без нас!

– Похоже, им снова не мешает хорошая чистка, – заметил Винсент, критически разглядывая ботинки доктора, покрытые слизью.

– А ты тем временем можешь придумать ему имя, – сказал доктор Мабути Винсенту, кивая на слонёнка. – Как-никак он жив отчасти благодаря тебе.

– Вы правда хотите, чтобы я дал ему имя? – удивился Винсент. Его восторженный взгляд пробежался по всему Слоновнику.

– Ага, это отличная идея! – подхватила Флоренс. – Как ты его назовёшь?

Винсент внимательно посмотрел на крошку слонёнка.

– Может быть, Томми? Он такой маленький, как Мальчик-с-Пальчик[4]. А ещё Томом зовут моего младшего брата.

– Превосходно! – обрадовалась Флоренс.

– Значит, пусть будет Томми, – решил доктор Мабути.

После всех этих невероятных событий Флоренс позаботилась о том, чтобы всё приготовленное для праздничного пикника доктора Мабути и Зельды, заодно с хором, было доставлено из соседней долины в Слоновник. Сейчас доктору Мабути никак нельзя было отлучаться. Томми требовалось не меньше десяти литров молока в день. И доктору Мабути предстояло кормить малыша по часам, как молодой мамаше.

– За Томми! – Флоренс подняла тост с дымящейся газировкой. – Добро пожаловать в Необыкновенный!

– За Томми! – подхватили все.

– И Винсента! – добавила Флоренс.

– За Винсента!

Винсент почувствовал, что краснеет.

«Если бы они знали!»

– Слонёнок, – повторил Винсент, показывая фотографию. – Сегодня в отеле родился слонёнок, и его назвали в честь тебя, Том. Слонёнка назвали Томми. Совсем как тебя. Как тебе ЭТО?

Том, даже не взглянув на снимок, схватил его, кинул на пол в кухне и вышел.

– Дохлый номер, – заметила Роуз. – Лучше бы ты назвал слонёнка в честь меня, – она вскочила и принялась отплясывать фламенко вокруг стола, как будто это чем-то доказывало её правоту.

Тук-тук-тук. ЩЁЛК! Тук-тук-тук. ЩЁЛК! Тук-тук-тук. ЩЁЛК!

– Это же мальчик! – возразил Винсент.

Тук-тук-тук. ЩЁЛК! Тук-тук-тук. ЩЁЛК!

– Ну тогда, значит, Роузендо! – Тук-тук-тук. ЩЁЛК! Она замахала своим покрывалом перед лицом у Винсента.

– Слушай, это обязательно делать прямо сейчас? И к тому же я думал, что ты у нас Мэрилин.

Тук-тук-тук. ЩЁЛК!

– Да, я Мэрилин.

Винсент покачал головой и закатил глаза.

– Но когда в мою честь называют улицы или животных, то пусть используют и настоящее имя, и сценическое – я не обижусь.

Тук-тук-тук. ЩЁЛК! Тук-тук-тук. ЩЁЛК! Тук-тук-тук. ЩЁЛК!

– Ага, хорошо, что предупредила.

– И к тому же я не уверена, знает ли наш Том, что его зовут Томом.

– Конечно, знает! – кинулся на защиту брата Винсент.

– Как скажешь. – Топая и щёлкая, Роуз уплыла к себе в комнату.

Винсент подобрал с пола фотографию. Он был особенно зол оттого, что Роуз, возможно, была права. Он и сам не был уверен, помнит ли Том своё имя. Он вспомнил тот раз, когда мама попросила его присмотреть пару минут за Томом, чтобы она могла сбегать за ушными каплями для Роуз. Она едва успела покинуть дом, как Том выскочил из дверей и понесся по улице. Винсент бежал за ним и кричал: «Том, Том! Вернись, Том!» А он даже не оглянулся. Как будто не слышал испуганных окриков Винсента. Как будто ему даже в голову не могло прийти, что старший брат гонится за ним, чтобы с ним ничего не случилось. Как будто он не знал, как его зовут.