Винсент долго смотрел на снимок. Ему больше всего на свете хотелось растолковать брату историю про слонёнка. Чтобы Том понял, как Винсент спас малыша и назвал в его честь. «Много ли на свете людей, в чью честь назвали слона? Это ведь не случается каждый день!» У Винсента было такое чувство, будто он приготовил для Тома самый удивительный подарок, но не смог его вручить.

Лежа в тот вечер в кровати, Винсент слушал, как истерические вопли Тома заглушает Первая гимнопедия Эрика Сати. Это было одно из любимых произведений Тома. И Винсента тоже. Винсенту казалось, что эта музыка в точности передает то, что должны чувствовать сейчас его родители. Все их дары, которые они не могли отдать Тому. Все вещи, которым они не могли его научить. Все истории, которыми не могли поделиться. Все надежды и мечты, с которыми им пришлось расстаться. И тьму и неопределённость, занявшие их место.

Винсент мысленно снова пережил удивительные события этого дня. Если бы он не заглянул в Номер с Зеркалами Будущего, слонёнок Винни мог бы погибнуть. Несмотря на утверждения Зельды, не случилось ничего плохого. Фактически, даже наоборот. Он не дал случиться чему-то плохому. Он помог спасти новорождённого слонёнка! И ЭТО было хорошо. На самом деле, ЭТО было просто невероятно. И впервые в жизни Винсент почувствовал себя немного героем.

(А сейчас ты, современный читатель, можешь предположить, что после спасения слонёнка Винсент вернётся в Номер с Зеркалами Будущего.)

И ты будешь прав.

Однако он вернулся не однажды.

Он возвращался туда много раз.

Если уж начистоту, Винсент превратил свои визиты в Номер с Зеркалами Будущего в привычку. А для того, чтобы Зельда ничего не заподозрила, он всегда выходил из лифта на пятнадцатом этаже, а потом поднимался по пожарной лестнице. И хотя он не лгал Зельде напрямую, получалось, как будто бы он её обманывал. Такая честность наполовину никогда не приводит к добру. Она неизбежно затягивает вас в паутину мелких обманов и поступков, о которых вы просто стараетесь не упоминать. И Винсенту от этого было неловко.

Но не до такой степени, чтобы прекратить так поступать.

Винсент даже иногда задумывался над тем, не приобрёл ли он такие же роскошные выдающиеся качества, как сами Уэйнрайт-Каннингэмы? И верно ли, что необыкновенная личность – по сути дела, герой? Так стоит ли ему прекращать? И зачем прекращать вообще?

Каждый раз, попадая в Номер с Зеркалами Будущего, Винсент испытывал одни и те же ощущения. Сперва в голове мутилось, как будто там плавал какой-то туман. Потом волосы вставали дыбом и их жгло, как огнём. А под конец после ослепительно-белой вспышки перед глазами возникало видение.

И хотя значение видения никогда нельзя было понять сразу, Винсент уже привык к тому, что со временем оно становилось ясным. И когда это происходило, в один миг всё становилось на места, и Винсенту оставалось лишь немедленно действовать. Как во второй раз, когда он наведался в номер и увидел падающую лестницу и дерево, склонившееся так низко, что его ветви касались земли. На следующей неделе, когда Винсент с Флоренс решили пообедать на верхушках деревьев в гостях у ленивцев, Флоренс заметила, что Фину надо быть осторожным, потому что прогноз погоды сулил ураганный ветер к вечеру. И Винсенту сразу стало ясно: это этот ураган обрушит лестницу. Но какую лестницу?

Винсент тут же извинился за прерванный ланч, соскользнул вниз, вернулся на берег озера, усердно нажимая на педали катамарана в виде лебедя, и вошёл в фойе. Там он увидел мойщика окон на высокой лестнице, который протирал окна столовой, обмусоленные жирафом. «Я не могу просто торчать здесь и держать лестницу, пока не начнётся ураган!» – подумал мальчик. Он бегом поднялся в Утреннюю столовую. Напустил на себя небрежный вид, подошёл к окну и принялся болтать с рабочим обо всём на свете. О том, какие эти жирафы неряхи, и как трудно после них отмывать окна, и даже о своих идеях насчёт починки обуви. Как раз в ту минуту, когда все возможные темы для беседы иссякли, откуда ни возьмись налетел сильнейший порыв ветра. Он подхватил лестницу, оторвав её от стены. Рабочий испуганно закричал, и Винсенту ничего не оставалось, кроме как схватить его за руку за микросекунду до того, как лестница рухнула на землю. Винсент держал на весу рабочего – ну и тяжёлый же оказался этот тип! – и его рука уже готова была вырваться из плеча, пока наконец на подмогу не пришёл Руперт, и они смогли втащить воющего от ужаса беднягу в окно.

В другой свой визит в номер Винсент увидел плачущего младенца и кучу грязных простыней. Несколько дней спустя в фойе выбежала одна из гостей и закричала:

– Мой ребенок пропал! Пожалуйста! Кто-нибудь, помогите! Я НЕ МОГУ НАЙТИ МОЮ МАЛЫШКУ!!!

Руперт вытряс из бившейся в истерике мамаши описание её младенца и заговорил по громкой связи:

– Внимание, всему пер-р-рсоналу отеля. Аварийная ситуация. Кр-расный уровень. Повторяю… (Даже сейчас Руперт не мог отказаться от своего раскатистого «р».) Кр-расный уровень. Все работы прекратить. Немедленно начать поиски младенца с большой синей соской в костюме пингвина. – И Винсент уже готов был присоединиться к поисковой партии, когда вдруг его осенило, куда мог пропасть ребёнок.

«Что же делать? Я не могу просто пойти и найти его. Но и оставить его там не могу!»

Последними в фойе явились Лутц и Трейси.

– Привет, братишка! Пойдём с нами!

– А куда вы собрались? – спросил Винсент.

– В Шоколадную гостиную. Даже младенцы понимают толк в хорошем шоколаде!

– Я только что проверил, его там нет. Вы, ребята, лучше посмотрите в прачечной, а я в библиотеке.

Лутц и Трейси совершили плавный пируэт, сменили курс и упорхнули в прачечную. И когда они вернулись в фойе с малышом на руках, эффект был – как вы уже догадались – необыкновенный. Ведь потерянный и найденный малыш всегда является причиной смертельного ужаса и невероятного облегчения для каждого. И, несомненно, заслуживает праздника.

В этот вечер практически все гости веселились в Трансатлантическом бальном зале. Лутц и Трейси были королевами вечеринки, а при виде сотен гостей, залихватски «заваливших кости», становилось легко на сердце даже у самого унылого человека. Счастливая мать, как только пришла в себя, принялась отплясывать со своим пингвинёнком, и плясала до тех пор, пока не упала без сил. А история про то, как младенец забрался в тюк грязного белья, и его закинули в подвал, но с ним ничего не случилось, потому что он упал на груду простыней, стала одной из любимых историй про Необыкновенный Отель (и без того полный историй, которые можно рассказывать год напролёт и ни разу не повториться).

И снова Винсент почувствовал, что совершил нечто невероятное. Он спас не только новорождённого слонёнка, но и человеческое дитя. А когда Винсент выгнал всех животных из нижней части высокогорного плато, спасая их от наводнения, и развернул партию испорченных креветок, которых собирались подать к обеду, он уверился в том, что сам отлично понимает, что следует оставить на усмотрение богов, – не хуже Флоренс или её бабушки. Насколько Винсент мог судить, знание того, что должно произойти в Необыкновенном, было необходимостью, и уж коли никому не хватает отваги этим заняться, он готов сам нести этот груз. (Ну как тут не восторгаться способностями нашего мозга? Так искусно спрятать наши настоящие мотивы под стол, а затем ослепить самыми лестными объяснениями, чтобы мы принимали их за правду!) Не ходить в Номер с Зеркалами Будущего не имело никакого отношения к отваге. Да, Винсент спас животных и людей. Да, он не позволил случиться чему-то плохому. Вот только были ли эти поступки правильными? Мог ли он на самом деле контролировать будущее?