– Почему ты мне ничего не сказала? – спросил он, когда поток воспоминаний наконец иссяк и превратился в тонкий ручеек.

– О чем?

– Ты хотела меня. Хотела, чтобы мы были мужем и женой по-настоящему. Когда я не пришел к тебе в первую брачную ночь, почему ты мне ничего не сказала?

Роза рассмеялась, невесело и горько.

– Ты всерьез меня спрашиваешь? Помнишь, как меня пригласили на выпускной в шутку? Я ждала тебя. Но ты не пришел. И я бы скорее умерла, чем спросила бы почему. Мужчина должен хотеть свою жену. Она не должна его умолять о близости.

Леона как будто разрывало надвое. Его снедали сожаления, угрожая захватить всю его душу. Он только сейчас понимал, насколько сильно ее ранил. Осознание всего горя, которое он причинил Розе, разъедало его изнутри.

Он ничего не мог сказать. Только извиняться, снова и снова. Но это казалось пустыми словами. Этого было недостаточно. На каждом шагу он встречался с новыми доказательствами своей нечаянной жестокости. Того, как предавал ее. Он не мог найти слова, но, если бы и нашел, они были бы пустыми. Он помнил, как умел вызывать ее улыбки, ее смех… Но когда дело было серьезным, он все делал неправильно.

Он протянул руку, обхватил ее затылок, притягивая для поцелуя. У него не осталось слов. Но он мог показать. Показать все, что было у него в душе.

И если они оба сгорят в этом пламени, Леон этому будет только рад.

Он помнит.

Только об этом и думала Роза, отдаваясь поцелую. Он помнит ту ночь. И хочет ее.

Как вышло, что после той ночи в саду все так испортилось? Хотя, возможно, дело в том, что желание – это не любовь. По крайней мере, не для таких мужчин, как Леон. И ничто, кроме любви, не заставит его отказаться от жизни, полной гедонизма.

Это было больнее, чем полное безразличие.

Куда легче было считать, что она его просто не привлекает. Хотя это было неприятно, но Роза могла воображать, что однажды заставит Леона видеть в себе женщину. И тогда он всегда будет принадлежать ей.

Теперь ей приходилось принять, что она привлекала Леона, но этого было не достаточно.

Все равно ей хотелось потеряться в поцелуе. Какая разница, что было раньше и что будет потом? Она никогда ничего не просила для себя. Всегда стеснялась. В ночь после свадьбы она не пришла к мужу, потому что боялась, что он ее отвергнет и ей придется признать правду. Вместо этого она предпочла надеяться. И куда это ее привело?

Больше она так жить не будет. Она возьмет все, что может, ради своего, и только своего, удовольствия.

И все равно она хотела изменить Леона. Вызвать у него в душе такую же лавину, которую он вызывал у нее. Оставить его полностью переменившимся. Она не знала, есть ли в мире кто-то, кого она хоть немного изменила; она всегда держалась в сторонке, чтобы не привлекать внимание. Чтобы избежать насмешек ровесников. Чтобы не расстраивать отца.

Один раз она попыталась повести себя иначе. Один раз приняла приглашение от мальчика – на выпускной. Но все обернулось против нее.

Так что она снова спряталась. Но от этого ей лучше не стало. Она надеялась, что со временем Леон полюбит ее; но разве можно полюбить бледную улитку, прячущуюся в раковине от всего, даже от солнца?

Но теперь она хотела выйти на солнце, почувствовать его тепло на обнаженной коже. Почувствовать прикосновения Леона. Плевать на последствия. Ей нечего терять. Она много лет назад отдала ему свое сердце, и Леон разбил его на множество мелких кусочков. Почти сломил ее…

Но теперь она решила, что не сломается.

Она поцеловала его в ответ. Как и все предыдущие, это был не просто поцелуй. В нем были годы тоски, упущенных возможностей, печали и боли. Но была и надежда. Надежда на большее. Надежда на все, потому что иначе оставалось только продолжать существовать в тишине.

Роза расстегнула на Леоне рубашку, стянула с плеч, обнажая его скульптурное тело. Прижав кончики пальцев к середине груди, она повела вниз по горячей коже.

– Ничто не бывает в реальности таким же идеальным, как в фантазиях, – сказала она, обводя мышцы пресса. Горло у нее перехватывало. – Фантазия безгранична. И безболезненна. Ты всем управляешь. – Вдохнув, она втянула его запах. – Как будто идешь по звездам и знаешь, что не упадешь.

В его груди зарокотало низкое рычание.

– Ты так красиво это описываешь.

– Большую часть жизни я провела именно так. В безопасности, в грезах без последствий. – Она прижалась к его твердой груди, к горячей коже. – Там не потеют. Не пачкаются. Не болеют. – Потянувшись, она коснулась губами квадратной челюсти. И не достигают небес. Зачем ходить по звездам, если можно подняться выше?

– Потому что можешь упасть, – ответил он.

Роза кивнула:

– Да, такое может случиться. Но мне уже все равно.

Она накрыла его губы своими. Для нее это было дерзостью. Она вся словно вибрировала от смелости. Желание текло по венам. Она обхватила ладонями лицо Леона и притянула к себе, поцелуями пытаясь утолить жажду, от которой мог избавить только он.

Вскоре ее руки спустились к пряжке его ремня, и вот тогда он перехватил контроль. С рычанием он сжал ее пальцы в кулаках, поднял до бедер, а потом и вовсе стащил через голову. Роза осталась в кружевном белье, полупрозрачном в гаснущем свете дня. Она никогда не думала, что будет в такой ситуации. Но Леон сводил ее с ума. И она совершенно не возражала.

Ее переполняли чувства к нему. Жажда. Желание.

– Падай со мной, – сказала она.

– Может быть больно.

Она снова поцеловала его в губы:

– По крайней мере, будет больно нам обоим.

– Я боюсь в основном, что больно будет тебе.

– Ничего, мы оба многое пережили. – Она обвила его шею руками, раскрыла ладони на спине. – Может, поэтому мы так хорошо друг другу подходим.

– Как два обломка… – Он погладил ее скулу большим пальцем. – Но я боюсь, что сломал тебя.

Роза подавила слезы, которые грозились обжечь глаза. Так просто было бы сказать, что он ошибается. Снять с него вину. Она бы хотела так сделать. Хотя бы ради его совести. Но Леон действительно ее сломил. По крайней мере, разбил ее сердце.

– Мне кажется, мне это было нужно, – сказала она после некоторого молчания. – Чтобы я наконец начала сражаться за то, что хочу.

Она прикусила его нижнюю губу, повторяя то, что делала в прошлый раз. Когда они поругались, и помирились в постели, и она плакала. Тот день сломил ее, да – осознанием, что муж ее предал. Открытием, что ее терпение не бесконечно. Предположением, что, возможно, у них с Леоном нет шансов на будущее вместе.

Но теперь ей казалось, что все иначе. Теперь они вместе вышли на солнце. И все казалось новым. Не потому, что прошлое было чистым листом. Не потому, что они начинали все сначала. Но потому, что они двигались вперед.