– Наслушались в свое время, – сказал Смолин.

– Ну вот, всю округу так трясли, что у бабы Нюры настарости лет, должно быть, включилось. Не зря ж энкаведешников гоняет сострашной силой… Я, между прочим, у нее тоже в энкаведешниках числюсь, так чтостараюсь на ее конец не ходить, благо особенно и незачем… Ну, располагайтесь, амне пора в дорогу… Яковлевич, не поможешь мешок оттащить?

– Да без вопросов, – сказал Смолин, поднимаясь.

Они зашли в сени, Лихобаб осветил их маленьким фонариком, ночто-то Смолин не усмотрел никаких тяжестей, требующих помощи в переноске.

– Яковлевич, – безмятежно сказал хозяин. – Тыведь мне не все рассказал, а? Про свои путешествия?

– Ну, не все, – Смолин на всякий случайприготовился к неожиданностям. – Но в главном – чистая правда: за наминикто не гонится и не висит на нас никакого криминала. Просто… просто жизнь –штука сложная.

– Согласен полностью… А нескромный вопрос… Под мышкой утебя чего висит?

– Углядел? – спросил Смолин спокойно. – Ты неособист, часом, Михалыч, по прошлой жизни?

– Да нет. Я в прошлой жизни – обыкновенная морскаяпехота…

Без всякой опаски Смолин отстегнул ремешок, вытащил наган ипротянул его хозяину, держа на весу указательным пальцем за скобу. Тотсноровисто откинул дверцу, присмотрелся, ковырнул ногтем маленький капсюль,защелкнул дверцу и, вернув Смолину «оружие», фыркнул:

– Тьфу ты, обыкновенная пугалочка…

– Ну да, – сказал Смолин, – но впечатлениепроизводит, а?

– Видно, что из обычного сделано… Несерьезно это,Яковлевич.

– Да как сказать, – произнес Смолин. –Точнее, на кого попадешь. Если б не эта пугалочка, мне бы в Предивинске мордуначистили и обобрали до нитки.

– Оно конечно… Только здесь лучше бы что-нибудьпоосновательнее. Сюда глянь.

Он, светя фонариком, отдернул высокую занавеску. За ней,прислоненное к стене, стояло помповое ружье, а рядом приколочена аккуратнаяполочка с несколькими коробками патронов.

– Умеешь с таким обращаться?

– Дело несложное, – сказал Смолин. – Охотилсямалость.

– Ну, тогда разберешься. Ты его заряди на полную иположи под бочок. На всякий случай.

– Опасно тут?

– Да не особенно, – ответил Лихобаб. – Нозабрести сюда какой-нибудь придурок вполне может. С марта нынешнего, за товремя, что здесь обосновался, дважды подбиралась… шелупонь. Один раз – ярковыраженная бичева, другой – какие-то браконьерчики по пьянке вздумавшиепокуражиться… Одним словом, в лесу живем…

– Понятно, – отозвался Смолин. – Жмуриков-тогде закопал?

– Да ну, Яковлевич, какие жмурики… Я ж говорю,шелупонь. Оба раза пары выстрелов в воздух хватило. Говорю ж, на всякий случай…

– Понял, – сказал Смолин. – Учту.

– Ну и ладушки. Вот фонарик, а в доме – керосиноваялампа сумеешь запалить?

– Да чего там. Спасибо, Михалыч…

– Ладно, все путем… Ну, я поехал.

Он вышел во двор, свистнул подскочившему радостно Беляку,сунул карабин в притороченную к седлу самодельную держалку на манериндейско-ковбойских – выглядит совершенно по-голливудски, но ведь удобная штука– отвязал поводья от штакетника и ловко вскочил в седло. Бросил Смолину:

– Ну, счастливо вам добраться…

И рысью припустил по улице. Беляк помчался за ним, обогнал,забежал далеко вперед, выписывая по улице широкие зигзаги от забора до забора.

Смолин задумчиво смотрел вслед удалявшемуся в лунном светевсаднику – и лениво гадал, какая такая надобность могла погнать хозяина вночное странствие? Не станешь же спрашивать – но и так ясно, что тут что-то интересное.Чтобы примитивно поохотиться на рябчиков или глухарей каких-нибудь, вовсенеобязательно отправляться ночью, загодя – да еще не с гладкостволкой, а скарабином. Точно, что-то интересное, и вариантов может быть масса. Может,Лихобаб втихомолку золотишко моет в таежной глухомани – в этих краях, знаяместа грибные и рыбные, можно до сих пор неплохо разжиться, в миллионеры невыбьешься, но денежку заработаешь увесистую. Может, втихаря собралсяпобраконьерничать по примеру подавляющего большинства здешнего народа: медведявзять или марала, не особенно и соблюдая писаные правила охоты. А может –почему бы и нет? – отправился к зазнобе в какую-нибудь близлежащую,гораздо более населенную деревушку, где женская часть народонаселения состоитиз гораздо более приятных и перспективных экземпляров, нежели шизанутая бабаНюра. Да мало ли, как ни ломай голову, все равно не угадаешь…

Включив фонарик и положив его на полочку, Смолин довольносноровисто зарядил ухоженный «Бекас» черными пластмассовыми патронами скартечью – всю пятерку, потом, подумав, загнал и шестой в ствол, поставил напредохранитель, вновь примостил ружьецо у бревенчатой стены и задернулзанавеску.

Больше хозяйственных забот не предвиделось – и он направилсяво двор, где под навесом рдел огонек Ингиной сигареты. Присел рядом, вытащилпачку, усмехнулся:

– Ну что, свет не без добрых людей?

– Поразительно, – сказала Инга. – Вот так вотвзял и уехал, на нас дом оставил…

– Ну, вряд ли у него по стенам висят Рубенсы, а подкроватью лежат червонцы, – сказал Смолин. – Умный мужик, битый жизньюдолжен прекрасно понимать, что страннички вроде нас не для того шлепали потайге, чтобы злодейски расхитить его скудные пожитки…

– Интересно, куда он подался?

– А вот поди ж ты догадайся, – пожал плечамиСмолин. – Дела какие-то у человека, что тут скажешь…

– Может, он клад ищет?

– Тот, золотой?

– Его. Или – вообще клад.

– Ну, кто ж его знает, – сказал Смолин. –Так, впрямую как-то и неудобно было спрашивать, нормальный мужик – накормил,приютил, мало ли какое у него хобби… Почему бы, в конце концов, ему клад и неискать? И вовсе не обязательно тот. По теории вероятности, кладов в этих местахдолжна быть если и не чертова уйма, то все же изрядно. Даже без исчезнувшегопредивинского золота. Революция, гражданская, коллективизация… Много чегоприкопано, надо полагать… Одно ясно: пока он никакого клада не нашел, даже еслии ищет, по крайней мере, здесь, в доме, его нет. Иначе он прямо-такиинстинктивно держался бы по-другому. Нет в нем ни малейшей сторожкости,характерной для любого, у кого в подполье клад найденный захован… – онпосмотрел на белую луну над тайгой, на залитые призрачно-серебристым светомживописные окрестности, потянулся, испытывая приятную сытость и блаженныйпокой: – Как тебе местечко?

– Благодать неописуемая, – откликнулась Ингаумиротворенным голосом. – После такого ужина, да еще имея крышу надголовой, начинаешь приходить к выводу, что обстановка весьма дажеромантическая… – она со смешком отбросила руку Смолина: – Нет, ненастолько… Вымоталась жутко, никаких посторонних желаний… Вася…