Ольга вдруг так ослабела, что почувствовала: еще мгновение –упадет без сознания. Ноги подкашивались. Она почти висела на руках Николая. Онотпустит – она упадет.

И все же слабо пробормотала:

– Отпусти. Сейчас не время об этом говорить. И не место.Давай хотя бы отойдем подальше.

– Да какая разница, когда и где об этом говорить?! Сейчасвезде война. Везде одинаковая война! А жизнь идет, не останавливается.

«Как не останавливается? – смятенно подумала Ольга. – А утех людей, которые остались в поле лежать убитыми, разве она не остановилась? Иу тех, кого мы вытаскивали из-под развалин? Неужели Колька не понимает? Или этопотому, что он летчик? С высоты не видно земли, не видно мертвых!»

И все же Николай послушался – умолк, пошел к дороге,пробираясь среди множества машин, по-прежнему поддерживая, почти таща Ольгу.

– Да где она, та полуторка? Ага, вон! – замахал свободнойрукой. – Эй, вот я!

– Летчик? – раздался рядом хриплый мужской голос. – Тылетчик, да?

– Ну… – Николай оглянулся на вцепившегося в его рукавневысокого мужчину в ватнике и глубоко надвинутой кепке. Даже в мечущемся светефар было видно, что его лицо и одежда забиты кирпичной и известковой пылью.

«Вот и я такая же», – равнодушно, устало подумала Ольга.

– Ле-етчик… – протянул мужчина. – Ишь, какой ты пышный!Истребитель, да? А почему ж ты их не истребил, тех, которые нас сегодняистребили? А? Или ты в казарме водку пил, пока нас тут заживо на части рвали?Где вы были, истребители? Почему город грудью не защитили, а, сталинскиесоколы? Мать вашу в задницу вместе со Сталиным!

– Ты думай, что говоришь, дядя! – рявкнул Николай,отталкивая напиравшего на него мужчину. – За такие слова можно, знаешь…

– Что? – тихо спросил тот. – Можно – что? Чем ты меня ещенапугаешь, когда у меня под развалинами две дочери остались? Они, девчонки,вкалывали до седьмого пота, до кровавых мозолей, чтобы нашу армию и флотсодержать и кормить. Защитников своих! А где вы, защитники? Нам всегдаговорили: наша армия – армия героев, воевать будем малой кровью на вражескойтерритории, а Гитлер – сволочная мелюзга. А что теперь?! Война у нас на задах,сволочная мелюзга бьет нас насмерть, а герои спиртягу хлещут, пока нас тутубивают!

– Тебе дыхнуть, что ли? – клокочущим голосом, видимо,сдерживаясь из последних сил, прорычал Николай. – Какую спиртягу? Чего несешь?Да если хочешь знать, к городу сегодня сто пятьдесят бомбардировщиков рвались!Сто пятьдесят, понимаешь? А прорвались только четырнадцать! Ты думаешь, кто ихне пустил, всех остальных? Мы, истребители. В том числе я.

– Только четырнадцать? – спросил мужчина. – Да ты что,спятил, командир? Какие четырнадцать? Нам одного хватило, видишь? Он две бомбысбросил – всё! Он знал, куда летел, знал, куда бросал. Почему его пропустили?Почему ты его пропустил?

– Да я в бою был до последнего патрона! – крикнул Николай. –Понял? Я на гашетку давил до тех пор, пока из ствола пар не повалил! Толькокогда понял, что стрелять нечем, тогда и ушел на аэродром. Что ж мне былоделать, если боеприпасы кончились? На кулачках с фашистом драться? Да откуда жя знал, что он, сволочь такая, сбросит бомбы на цеха с людьми?!

– А ты, конечно, думал, что он их в Волгу бросит, аккуратпосредине… – кивнул мужчина. – Ты думал, он эти бомбы несет, чтобы рыбкуглушить…

– Да ладно издеваться, – буркнул Николай, – здесь, на земле,вы все горазды на подвиги, а ты там, в небе, попробуй-ка… Без боеприпасовпопробуй! Оля, пойдем. Пойдем, говорю! Всех, знаешь, не переспоришь.

– Слушай, нет, ты погоди… – твердил мужчина, по-прежнемудержа его за рукав. – Нет, ты мне объясни… Вот это девушка твоя, да? Да?

– Невеста, – буркнул Николай.

– Я еще не… – начала было Ольга, но Николай так сильностиснул ее пальцы, что она замолчала, ойкнув.

– Невеста, значит, – повторил мужчина. – Ладно, хорошо. Вотидешь ты со своей невестой по улице, и налетает на вас хулиган. В руке у негопистолет. И целится он в твою невесту. А у тебя оружия нет. Что ты сделаешь, а?За милицией побежишь?

– Да я за нее жизнь отдам! – с яростью проговорил Николай,кивнув на Ольгу. – Жизнь отдам, и никакого оружия мне не понадобится! Рукамибуду рвать и зубами!

– Жизнь отдашь, значит? – повторил мужчина. – А ты на неепосмотри. Посмотри, ну! Ты сейчас ее откуда уводишь? Из парка на Откосе? Изкинотеатра «Рекорд»? Из Дома культуры имени Свердлова? Нет, милок! Ты ееуводишь от разбомбленного завода. Ты на нее посмотри! Она здесь была, когдабомбежка началась. Была ты здесь? – резко повернулся он к Ольге.

Она кивнула.

– Была, я так и думал… Была, только чудом спаслась. А ведьмогла там, – он кивнул в сторону страшного котлована, – лежать. Вместе совсеми… вместе с моими… С дочками моими! Что ж ты не кинулся ее защищать? Что жты не рвал руками и зубами того фашиста, который летел ее убивать? А?!

– Так я ж не знал, что она здесь! – обиженно, как мальчишка,выкрикнул Николай – и осекся.

– Эх, летчик ты, летчик… – пробормотал мужчина, тяжелоопуская голову. – Ну ладно. Иди, живи… живи, если сможешь… Иди вместе со своейневестой.

И он, махнув рукой, понуро зашагал к котловану.

– Мать твою! – рявкнул Николай. – Да что ж такое творится,а? Да я… да мы… – Он захлебывался от возмущения. – Вот же люди, а?! Ну в чем явиноват? Этак он меня будет винить за то, что фрицы пол-России уже захапали!Ладно, черт с ним! – Он погрозил в сторону котлована кулаком. – Черт с ним! Вотгад, всю душу оплевал… Пошли, Ольга. Да идем мы, идем! – крикнул, услышавнетерпеливый гудок полуторки.

– Иди один, Коля, – сказала Ольга и с силой выдернула своипальцы из его ладони. – Иди один!

– Как это? – спросил Николай непонимающе. – Куда идти?

– По жизни, Коля, – ответила она через плечо. – По жизниодин иди. Без меня. Не была я твоей невестой и не буду никогда, понял? Прощай!

И, отпрянув от него, смешалась с толпой, окружившейкотлован.

* * *

– А не получится так, как в прошлый раз? – спросил Поляков.

– А как было в прошлый раз? – оглянулся на него сидевший напереднем сиденье подполковник Храмов, заместитель начальника отдела. Он былпереведен в Энск всего две недели назад и, понятно, мог не знать о том, чтослучилось до него.