Дальше закрутилось: доклад, оповещение о совещании, встреча ротного, доклад ротному, встреча замполита, встреча зампотыла, встреча замкомроты, встреча старшины, поток знакомых «контрабасов»… Продохнуть получилось только почти через час. И тут же новая забота.

— Вань, ты с первой сменой пойдёшь в столовку? — подошёл второй, свободный пока дневальный.

— Я б вообще не ходил, — поморщился. — Но сегодня Жидарев ГУПаДом: по-любому будет возле входа караулить, по головам считать…

— Это да, — почесал в затылке под опостылевшей уже за время наряда шапкой Санёк. — Давай, тогда, иди в первую. А мы с Серым лучше потом, с подразделением сходим. Так спокойнее будет.

— Ладно, — вздохнул я. — Пойду чаю с булочкой заточу…

***

Худшие ожидания, как это обычно с худшими ожиданиями и бывает, оправдались: подполковник Жидарев, со своим ГУПаДским значком на груди, стоял возле двери в столовую, со списком в руках и считал пришедшую завтракать первую смену по головам, значкам и повязкам. И, если бы я не явился, командиру отряда от него в следующие полчаса уже бы было отправлено сообщение с требованием о проведении расследования по этому поводу. И пофиг ему, что отряд сегодня уезжает — он свои обязанности буква в букву исполнит, что бы не происходило.

С одной стороны, его за это вся часть терпеть не может, так как нет в ней человека, который хоть раз бы не отхватил неприятностей от этой одиозной личности. С другой… за это же и уважают. Это, блин, не Овца, который только пиздеть и может, при том, что сам забойщик тот ещё. Этот и от других требует, и сам соблюдает… но, как же это тормозит любые процессы! Кто б знал!

Человек — прямое доказательство тезиса: что, если всё будешь делать строго по инструкции, любая работа встанет.

Ладно, так или иначе, а и это препятствие осталось позади. Почти-что правильно, почти-что строем, снимая на входе шапки, мы ввалились в помещение столовой. Точнее, в его «предбанник». Дальше комната с умывальниками, лишь ещё дальше непосредственно место для приёма пищи со столами и лавками, а в углу линия раздачи с гражданскими поварами. «Аутсорсинг», мать его…

Меня хватило ровно на то, чтобы дойти и встать в очередь к линии раздачи. Дальше… дальше мне открылся вид через незапертую дверь на саму кухню. В нос ударил запах подгорелого жира и какого-то мяса…

Дальше… ПТСР, «флэшбеки» один за одним, словно очередь из пулемёта, засаживающего пулю за пулей точнёхонько в голову, в мозг, в глаза, в нос… Желудок, решивший, что с него хватит, и отчаянно полезший через горло наружу, на волю, на воздух, так как с этим «кораблём» ему дальше не по пути.

Расталкивая всех на своём пути, я вывалился из столовой наружу, упал на колени и долго, с чувством, с толком проблевался… прямо на берцы совершенно охреневшего от такого нетипичного для меня поведения Жидарева. Рядом с которым стоял ДЧ, то бишь, Овца.

Вот только мне было уже плевать. Мир плыл и искажался перед глазами. Сдерживаемые до того чем-то воспоминания, буквально водопадом обрушивались на и без того уязвлённое и уязвимое сознание. Помощник ДЧ, старлей — стал капитаном, мертв. Погиб от взрыва снаряда, упавшего ему буквально под ноги. Герой России, посмертно. Командир отряда… точнее, исполняющий его обязанности — мертв. Ранен автоматной очередью в момент попытки бросить гранату. Убит её же взрывом. Герой России, посмертно.

Руслан — мёртв. Женёк — мёртв. Колян — уволен в запас после того, как лишился ноги на лепестке… Лица стоящих вокруг, идущих мимо людей, искажались. Какие-то таяли. Какие-то менялись.

Тот же Жидарев — год, как на пенсии.

Он, следуя установленной этой реальностью роли, пытался мне что-то сказать, что-то отчитать. Рядом появился почему-то Сэм, схватил за плечо и потянул куда-то в сторону казармы. Точнее, стоящих внизу, перед ней, на аллее, готовых к выезду «Уралов» и КАМАЗов…

— Нет! — хватаясь за голову и одновременно, сбрасывая с плеча его руку, закричал я. — Нет! Вы в прошлом! Я уже не с вами! Я больше не контрактник! Я уволился три года назад! Я учитель, мать вашу! Учитель, твою мать! — при этом, продолжая твердить это, как спасительную мантру, я бежал в сторону КПП. И всё сопротивлялось этому. Сам воздух становился таким вязким, что приходилось буквально проламываться через него. Цепляться руками за землю, вырывать пальцами клоки травы и куски асфальта. Дышать было тяжело, словно на грудь поставили двухпудовую гирю…

Максимума это сопротивление достигло на самом КПП, когда не только воздух и пространство, люди начали вцепляться мне в руки, в плечи, в ноги и виснуть на мне, стараясь задержать, не пустить, замедлить.

Горло пронзила резкая обжигающая боль, словно мне кто-то ледяной штырь в него вогнал, пробив кожу, гортань, мышцы, связки, артерии и упёршись в позвоночник, в шейный отдел…

Дальше была вспышка Энергии Смерти. Слабая. Гораздо слабее, чем тогда, в гарнизонной кухне Займара.

Когда вспышка рассеялась, я обнаружил себя лежащим на полу, с торчащим из горла ледяным мечом. В комнате, предоставленной Авалонской Академией Магии для проживания почётной гостье — Илоне Омут.

Сама Илона обнаружилась недалеко. Она стояла на коленях на полу, держась одной рукой за подлокотник стоящего рядом кресла и, судя по звукам, мучительно блевала.

— Ну ты даёшь, подруга, — сказал я после того, как выдернул меч из своей шеи и отбросил его от себя. Горло тут же восстановилось: благо запас «крови на шкале» ещё был после недавнего убиения дракончика. Регенерация работала. Но очень трудно. И «шкала» расходовалась гораздо быстрее обычного — видимо, Артефакт имел какое-то вторичное действие, наносил урон чем-то ещё, кроме самого колюще-режущего действия. Мощная штука. — Лезть ментальной атакой в голову психа — ты суицидница? — добавил я, отползая к стене комнаты. Тело ещё слушалось очень плохо. То ли из-за остаточного воздействия Артефакта, то ли из-за последствий ментального изнасилования моей бедной головушки. А, скорее всего, и из-за того, и из-за другого.

Илона иронию не оценила. Она резко бросилась к упавшему недалеко от неё мечу и схватила его. Не то, что не утеревшись, кажется, даже не закончив сам процесс — уважаю. Когда жизнь стоит на кону, не до эстетики.

— Бэ… — выблевала ещё что-то она, но уже не спуская с меня опасно прищуренных глаз. — Пусть, я совершила ошибку. Но ты всё равно слабее и сейчас крайне уязвим. На что ты надеешься? На свою Магию Смерти? Ты умрёшь быстрее, чем соберёшь что-то действительно опасное. На что ты вообще надеялся,