— Значит, она дважды моя, — засмеялся Чуй.— и вообще там теперь все принадлежит Чуй.

Кир взглянул на Чуй — и почему-то улыбнулся. И было в его улыбке что-то такое, что Чуй сразу перестал смеяться.

— А чего ты улыбаешься? — спросил он, подо­зрительно взглянув на Кира.

— Да так, — сказал Кир и пожал плечами. — ты знаешь, что такое зоопарк?

— Знаю, — быстро заявил Чуй.

— И что это?

— Не скажу.

— Зоопарк, Чуй, — улыбнулся Кир, — это та­кое место, где держат разных животных. Для того чтобы люди могли прийти и посмотреть на них.

— Ну и что? — усмехнулся Чуй.

— Как что? — переспросил Кир. — Просто Ан­дрей работает в зоопарке, его страсть — отлавли­вать редких зверей. И знаешь, у них там сейчас как раз освободилась одна клетка.

— Это ты на что намекаешь? — заносчиво спро­сил Чуй.

— Пока ни на что, — покачал головой Кир. — Но я вполне могу рассказать ему в письме о тебе. Уверен, он захочет познакомиться с живым фар- кахом. И другие гасклиты тоже. Более того, если у него начнут пропадать вещи, то он тебя обязатель­но выловит. Он — не я, Чуй. Он это сможет.

— И еще у них любят делать чучела редких жи­вотных, — добавил Альварос, посмеиваясь в боро­ду. — Уверен, тебе отведут самое почетное место.

— Врете вы все, — сказал Чуй. — Нарочно при­думываете.

— Это правда, Чуй, — сказала Алина. — Ты ведь знаешь, я тебя никогда не обманывала.

Чуй насупился.

— Зря Чуй пришел сюда, — сказал он. — Чуй здесь не рады.

— Мы рады тебе, Чуй, — примирительно ска­зал Кир. — Просто помни о том, что тот дом — не твой, а гасклиты совсем не такие, как сварги. Ты и опомниться не успеешь, как из тебя сдела­ют чучело.

— А сгущенка? — убито протянул Чуй. — Там ее еще много.

— Если ты будешь себя хорошо вести, я пере­дам тебе письмо для Андрея. Тогда он тебя не тро­нет и может даже с тобой подружиться...

Алина смотрела на Кира и улыбалась: ловко он поставил этого прохвоста на место. Так с ним и надо.

— Ну ладно, ладно... — обиженно заявил Чуй.— Чуй больше не будет...

— Хорошо, Чуй. — Кир повернулся к Альва­росу. — Пройдемся немного?

— Почему не пройтись? — пожал плечами Аль­варос. — Пошли...

♦ * ♦

Нас было восемь человек, включая Ива и Эйла. Светало, мы стояли у Двери в ожидании команды на штурм. Вокруг сновали медики и невесть отку­да узнавшие об операции журналисты, одна моло­дая дама настырно пыталась взять у меня интер­вью — местные журналисты оказались очень по­хожи на наших. Говоря откровенно, вся эта суета мне очень не нравилась. Как-то не вязалась она с тихой и деликатной работой спецназа.

—Что вы можете сказать о стоящей перед вами задаче?—настырная девица-журналист настойчи­во тыкала вше в лицо микрофоном, мне захотелось послать ее подальше. Впрочем, я этого не сделал — буркнув «извините», просто отошел в сторону.

Еще несколько дней назад я и не думал, что тоже пойду с командой Эйла. Но Ив решил идти с ними, упирая на то, что только он один знает, что там и как. А я не мог его оставить. Эйл сна­чала возражал против нашего участия, но потом все-таки согласился — с условием, что мы не бу­дем мешать.

Мы решили выйти из Двери близ Машины. Сна­чала рассматривался вариант подхода со стороны, но тогда стражников у входа в ущелье пришлось бы нейтрализовать, а с этим могли возникнуть про­блемы: уж слишком их там много. Подобраться с другой стороны сложно, местность вокруг облюбо­ванной Корриганом каменной гряды на удивление ровная и хорошо просматривается. Эйл решил не мудрить и выйти прямо у Машины, благо фактор внезапности был на нашей стороне.

В руках я сжимал парализатор—незатейливое и очень легкое оружие. У него было лишь два суще­ственных недостатка: требовалось стрелять только в голову и с дистанции не дальше десяти метров. Говоря откровенно, я бы с удовольствием поменял это гуманное оружие на родной «калаш».

— Нервничаешь? — спросил Ив, подойдя ко мне.

— Немного.

— Не дрейфь, прорвемся, — произнес Ив, хлоп­нув меня по плечу.

Я улыбнулся: это выражение он почерпнул у меня.

— Приготовиться! — скомандовал Эйл, взгля­нув на небо.

Сумерки быстро светлели.

Мы выстроились у Двери — так, как отраба­тывали это на тренировке. Последние секунды — вперед!

Странное это было ощущение: аплодисменты провожающих нас людей внезапно смолкли, ушли в небытие, стало очень тихо. Потом туман рассту­пился, прямо перед собой я увидел нескольких гревшихся у костра стражников. Не успев оказать никакого сопротивления, они мешками свалились на землю, сраженные нашими выстрелами. Одно­го из них Эйл тут же оттащил от костра, тот упал слишком близко и мог обгореть.

Машина стояла на площадке у скалы в сотне метров от нас. Два бойца заняли оборону у Двери, остальные, в том числе и мы с Ивом, побежали к Машине.

Вот и Машина. Один из бойцов скинул рюкзак, вытащил отсвечивающую металлом бомбу. Шагнул к Машине — и с тихим сдавленным стоном упал на землю, из глаза у него торчало оперение арбалет­ной стрелы. Я кинулся к нему — и тут же ощутил страшный удар в бок, сбивший меня с ног.

Мы попали в засаду, теперь в этом не остава­лось сомнений. И не в обычную, а тщательно ор­ганизованную засаду. Скрипнув зубами, я вырвал стрелу из своего тела.

Стрела оказалась непростой, я понял это, уви­дев ее наконечник. На мне, как и на всех бойцах Эйла, была пластиковая кольчуга, спасавшая и от меча, и от стрел. От обычных стрел — но не под- кольчужных, с очень длинным и тонким острием. Саму стрелу кольчуга все же задерживала, но на­конечник входил в тело на всю длину. В мире даотов такие стрелы известны не были, мне сразу стала ясна причастность к этому оружию Корригана.

Я взглянул на бомбу, но меня опередил Ив: подхватив ее, он рывком повернул ручку тайме­ра и швырнул бомбу под колеса Машины. И тут же упал на колени — в спину ему вонзились две стрелы, мгновением позже еще одна попала в гор­ло. Застонав, Ив рухнул на землю.

Это была катастрофа, в душе у меня все обмер­ло. В любую секунду мог раздаться взрыв — под­хватив Ива, я стиснул зубы и побежал к Двери.

Только сейчас я с ужасом осознал, что почти все бойцы Эйла уже мертвы, мне было страшно смотреть на их утыканные стрелами тела. Лишь один продолжал отстреливаться, но это ничего не давало: люди Корригана расположились высоко на скалах, вне досягаемости нашего оружия. Еще один боец, сорокалетний Мартин, за руку волок к Двери Эйла. Волок из последних сил, раненный в ногу и в спину.

Я никогда не слышал свиста пуль. Зато звук вспарывающих воздух стрел имел все шансы на­всегда отложиться в моей памяти. Одна из них за­дела мой лоб — я не ощутил боли, но левый глаз сразу залило кровью. Еще одна стрела попала в спину, я едва не упал от сильнейшего толчка. Ощу­щение было такое, словно в спину мне ткнули рас­каленным прутом. Не будь кольчуги, я бы уже был мертв.