Я смотрел на Дверь сквозь пелену крови — и с ужасом понимал, что не добегу. Уже упал та­щивший Эйла боец, из переносицы у него торчало оперение стрелы. Эйл тоже был мертв, одна стре­ла вошла ему под правое ухо, вторая попала в за­тылок.

Именно в этот момент и раздался сильнейший грохот — я невольно втянул голову, тут же ощутив мощный толчок в спину, в ушах зазвенело.

Я мог погибнуть от взрыва, — тем не менее, именно он меня и спас, заставив стрелков на пару секунд отвлечься. Воспользовавшись паузой, я из последних сил бросился к Двери. Ив дернулся и застонал у меня на руках, я подумал, что его сно­ва ранило, но стрелы не увидел. Последние метры, нас плавно обволакивает спасительный туман. Еще немного...

Это было ужасно: я ощутил, как неведомая сила вырывает Ива у меня из рук. Дверь не про­пускала его.

— Ив! — Я положил сварга на землю и тут же взревел от боли — в ногу, чуть повыше колена, впи­лась стрела, я всем телом ощутил, как ее наконеч­ник ткнулся в кость. Даже не видя нас, стражники продолжали стрелять, у нас оставалось очень мало времени. Шипя от боли, я снова склонился к Иву.

— Очнись! — Я ударил Ива по щеке, потом, опомнившись, приложил руки к его голове. — Ну давай же, мы почти дома...

Прошли бесконечные секунды, прежде чем на­полненный болью взгляд Ива стал осмысленным. Из глаз у него текли слезы.

— Давай же, Ив! Мы в Двери, нам надо прой­ти! Давай!

Мои руки дрожали от напряжения, я пытался вдохнуть в тело Ива жизнь. Его тянуло, вырывало из моих рук. Рядом продолжали свистеть стрелы, было чудом, что ни одна из них больше меня не за­дела. Иву повезло меньше: одна из стрел впилась ему в бок, скользнув по моей руке. Он задрожал — и внезапно я услышал шум. О Господи... Схватив Ива за руки, я выволок его наружу.

Нас ждали, но вряд ли кто ожидал такого по­явления. Стоявшие рядом люди оцепенели, лишь оператор с видеокамерой продолжал съемку.

— Да не стойте же вы! — заорал я. — Бы­стрее!

Мой возглас вывел людей из ступора. Раздались крики, Ива тут же подхватили и бегом понесли к машине медиков. Я быстро ковылял рядом, хромая и отбиваясь от желавших помочь мне назойливых рук. Быстрее к летуну...

— Что случилось? — настойчиво кричал кто- то, шагая рядом со мной и хватая меня за руку.— Где Эйл?!

Это был один из руководителей Службы Кон­троля — странно, я не мог вспомнить его имени.

— Мы попали в засаду, — прохрипел я, заби­раясь в санитарную машину. — Эйл и все осталь­ные погибли. Машина взорвана. Не ходите туда, там полно стражников. Никому уже не помочь, они все мертвы...

Мы взлетели, это оградило меня от дальнейших расспросов. Меня попытались уложить на кушет­ку, но я отмахнулся — потом. Как там Ив?

Ив был очень бледен, его открытые глаза без­жизненно смотрели в потолок. Попавшая ему в горло стрела вошла наискосок, сверху вниз, чуть выше края кольчуги. Вокруг Ива суетились ме­дики — они кололи ему уколы, подключили свои странные приборы. Только бы он дотянул, а там его подлатают...

Один из медиков обхватил голову Ива руками, закрыл глаза. Летун заметно потряхивало, он нес­ся с максимально возможной скоростью.

Ив шевельнулся, его взгляд обрел осмыслен­ное выражение. Он что-то прошептал, я быстро нагнулся к нему.

— Ив?

— Сейчас ведь... день? — очень тихо спросил Ив, на губах у него пузырилась кровь.

— Да, Ив. Сейчас день.

— Тогда почему же так... темно?

Голова Ива качнулась в сторону, глаза закры­лись. Медики отстранили меня в сторону, засуети­лись, я слышал их возгласы, видел их отчаянные попытки вдохнуть в умирающего человека жизнь. Видел — и понимал, что все это уже бесполезно...

Из машины я вылез сам, меня тут же уложили на плавающие в воздухе носилки и повезли в one- рационную. Ив продолжал лежать в машине, сто­явшие рядом мрачные медики уже никуда не торо­пились, и эта их неторопливость говорила о многом. Одна из девушек-медиков плакала, уткнувшись в борт летуна. Я закрыл глаза и отвернулся — со­знание отказывалось верить в то, что Ива больше нет. И как я скажу об этом Алине?

Потом мне сделали укол, контуры предметов вокруг расплылись, затем потемнели и исчезли в накрывшей их темноте. Я еще слышал далекие сло­ва, чувствовал, что меня куда-то перекладывают.

Темнота навалилась сильнее, и все исчезло.

* * ♦

Корриган медленно обходил место боя, на его губах играла улыбка победителя. Перевернув но­гой одного из погибших сваргов, он постоял над ним, посмотрел, потом пошел дальше.

— Соберите их амуницию и оружие, — прика­зал он. — Тела оставьте.

Он снова остановился, долго и с удовольствием смотрел на то, как стражники выполняют его при­каз. Хорошо, очень хорошо. Ему все-таки удалось их обмануть...

Корриган усмехнулся, вспомнив смешную ма­шину сварга. Господи, они же как дети... Он ведь сам подсунул им информацию о том, что ему требуется механик. И они клюнули, прислали этого бородато­го болвана. Все, все вышло так, как он планировал, до мельчайших деталей. Поставил охрану у входа в ущелье — и они вошли через Дверь, как и было задумано. Даже Машину взорвали... Корриган по­качал головой, небрежно поддел ногой валявший­ся рядом обломок. Не просто дети, а очень глупые дети. Этим простым трюком он вывел из строя их элиту, хотя язык не поворачивался назвать элитой это скопище идиотов. Правда, двое все же удрали, но это уже ничего не меняло. Это даже к лучшему: они будут считать, что уничтожили Машину, что им пока ничего не грозит. А именами павших геро­ев даже назовут какие-нибудь улицы — Корриган рассмеялся, заставив отшатнуться находивших­ся поблизости стражников. О Боги, до чего же они наивные... Они так и не поняли, с кем имеют дело, они до сих пор считают, что он хочет вернуться в их мир! Не хочет он в него вернуться, нет — он хо­чет его уничтожить!

Корриган снова медленно пошел по площадке. Подошел к Двери, взглянул на нее. Бели он прав, очень скоро этих Дверей не будет, сварги уберут их сами. Это тоже плюс, все шпионы уберутся к себе и не будут совать нос в его дела. Что касает­ся Машины... Машина будет, только совсем не та, о которой думают сварги. Даже если они теперь что-то и узнают, то все равно будут считать, что речь идет об этом глупом механизме — Корриган снова пнул ногой обломок Машины. Теперь никто не заподозрит его в том, что он строит что-то со­всем иное...

— Повелитель, мы все собрали! — К Коррига- ну подскочил один из стражников.

— Хорошо. Уезжаем...

Корриган небрежно махнул рукой, ему подве­ли коня. Вскочив в седло, он поднял животное на дыбы, потом погнал его вверх по дороге. Несколько стражников, как и положено, обогнали его и поеха­ли впереди. Корриган снова улыбнулся: поистине, сегодня очень удачный день. И может, как раз те­перь настала пора разобраться с Любомиром?

Я сидел на балконе, в тени склонившей свои тонкие ветви ивы. Небо пестрело от потоков летунов, я смотрел на раскинувшийся передо мной город и думал о том, как мне хочется домой. Туда, где нет всех этих чудес, где все так просто и обыден­но — и так невыразимо прекрасно. Да, для кого-то именно этот мир покажется раем, и я пойму такого человека — первые дни я сам был удивлен и оча­рован этим местом. Ведь вот оно, то, о чем мечтали миллионы людей, воплощенный рай — без войн и болезней, с долгой, насыщенной, по-настоящему хо­рошей жизнью. И люди здесь хорошие — добрые, честные, открытые. Здесь все так хорошо — а меня тянет домой. Только пожив в этом мире, я понял одну простую истину: рай — это там, где тебе хо­рошо, где ты счастлив. А счастлив ты можешь быть только дома.