— Прости.

Девушка-ниндзя присела на колени в траву, представилась и стала рассказывать историю своей жизни, а также объяснять, почему за ней охотились те шиноби. Как оказалось, это были люди Орочимару.

Сакура и Наруто слушали с огромным интересом и при слове «Орочимару» радостно вывалили едва знакомой девушке, что они тоже ищут змеиного саннина, и как же удачно все складывается, что они встретили ее — Сасаме-чан.

Сарада стояла поодаль, охраняя их временный лагерь, и делала вид, что не слушает и вообще не интересуется внезапной союзницей. На самом деле слушала, хоть и краем уха, но все больше размышляла.

То ее внимание Нанадайме пугало и раздражало, а теперь напротив, стал выбешивать его интерес к посторонним девушкам.

Душещипательная история Сасаме-чан Сараду отнюдь не тронула. То ли потому, что слушала она вполуха, то ли изначально была настроена к девушке враждебно. То ли поиски Саске и краденые свитки волновали ее куда больше, чем преступления Орочимару. А может, просто бесила беспечность мамы и Нанадайме, которые с такой охотой доверились незнакомке.

— Я… я маленькая и слабая… — захлебываясь рыданиями проронила Сасаме. — Во время тренировок я всегда была помехой, что бы ни делала! Но братик Араши всегда мне помогал, и я…

Сарада обратила внимание, как понурила голову мама. Неужели чувствовала то же самое? Впрочем, и Сараде это чувство было знакомо.

Шисуи-сан… Дядя…

Сарада вдруг осознала, что давно уже стоит, взявшись за горло. Будто пыталась напомнить самой себе ощущение прикосновения дядиной руки в последнюю встречу. Воспоминания же накатывали с необыкновенной живостью, и она не сразу поняла, почему.

Нанадайме, Джирайя-сама… В тот раз, в гостинице, они тоже были рядом, а она смотрела на них и отчаянно мечтала отправиться в путешествие вместе с ними, а не возвращаться в Коноху. Та мимолетная мечта стала явью. Сарада путешествовала с Наруто и его учителем, правда, на этот раз, к ним присоединилась еще и мама.

Но дядя. К нему было слишком много вопросов, и Сарада чувствовала необходимость встретиться с ним лично и поговорить. Без свидетелей. Без мечника Кисаме, без папы, бьющегося в истерике и громящего коридор своим сырым Чидори.

Она не была уверена, что Итачи станет с ней говорить и вообще отвечать на вопросы, но ей почему-то казалось, что эта встреча как минимум не станет для нее смертельной. Итачи не убьет ее. Если бы хотел, уже бы убил. Шансов было достаточно: убить как ее, так и Саске.

Что ты такое, дядя? Я все еще не понимаю. Ни того, что ты сделал с бабушкой, дедушкой и другими. Ни внезапной помощи. Я ничего не понимаю!

Картина мира была неполной. Временами Сараде казалось, что ее водят за нос точно так же, как Саске. И если между ней и отцом был такой разрыв в подлинных сведениях, то каким же был разрыв между ней и Итачи? Что такого знал дядя?

Да и с чего я взяла, что мои сведения — подлинные? Папа тоже уверен, что знает правду. Может, я так же ошибаюсь, как и он?

Саске хотел убить Итачи. Он мечтал об этом больше всего на свете, и Сарада уже давно сомневалась, мечтал ли отец вообще о чем-нибудь еще, помимо этого. Наблюдая за юностью своих родителей и отношением Саске к Сакуре, Сарада все больше убеждалась в том, что предпосылок для ее появления на свет вообще не было. Собственная жизнь начинала казаться ей редким чудом.

Она разжала пальцы и отпустила горло.

Надеюсь, я успею с тобой встретиться до того, как папа станет достаточно силен, чтобы убить тебя, дядя.

Глава 81. Муравьиный лев

81

Наруто что-то кричал, проклиная Орочимару, и бил кулаком об ладонь. Затем вскочил и торжественно поклялся Сасаме, что обязательно спасет ее братца.

— А ну тихо! — шикнула Сакура. — Если будешь так орать, нас мигом отыщут, бака!

Наруто притих и сел обратно в траву. Сарада нахмурилась.

Стукнуть бы тебя снова, да больно далеко ты, Нанадайме. И не нравится мне эта «Сасаме-чан».

Сарада немного отошла от лагеря. Наруто мигом заметил и заорал:

— Ты куда, Сарада-чан?

— Догадайся.

На самом деле в планах у Сарады было кое-что отличное от справления малой нужды. Она спустилась по склону, усыпанному сухими листьями, перелезла через бревно, поросшее россыпью белых трутовиков, оглянулась проверить, не видно ли ее из лагеря, и призвала посланника.

В последнее время для этого пришлось использовать старую безымянную птицу. Смышленых посланников было много, не только Дроша. Этот посыльный уже был очень старым. Местами слишком взъерошенным, местами немного лысоватым.

Чем более старый, тем более опытный, верно?

— Лети к Джирайе. Он в городе на два часа. Приведи его сюда.

Ворон скрипуче каркнул и недовольно переминался с ноги на ногу. Лететь он никуда не собирался. С Дрошей было проще. Он понимал все с полуслова. Правда и посылали его в основном к знакомым людям.

— Джи-ра-йя, — терпеливо повторила Сарада.

Безымянный ворон наклонил голову и снова каркнул.

— Отшельник-извращенец. Из-вра-ще-нец. Понял?

Ворон наконец-то взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Его силуэт быстро потерялся в полумраке густых крон.

Вам есть, чем гордиться, Джирайя-сама. Даже птица запомнила вас как извращенца, а не по имени.

****

Сасаме сидела рядом с Сакурой, обняв колени, и грустно глядела себе под ноги. Наруто вздохнул, обвел взглядом девочек и объявил полушепотом:

— Есть хочется.

Сарада активировала шаринган. Додзюцу потребляло много чакры, но так было наиболее вероятно заметить противника на подходе: в полумрачном лесу было довольно мест, чтобы прятаться. С Неджи в команде в этом плане было проще: роль извечного дозорного выполнял он, а бьякуган для такой разведки подходил гораздо лучше, чем шаринган. От него Сарада и подцепила привычку осматривать окрестности лесного лагеря с помощью додзюцу, вопреки советам дяди и Шисуи.

— Только недавно умял шашлык. Снова есть хочешь?

— Ага.

— Что у тебя с глазами? — зачарованно спросила Сасаме.

— Ничего.

Наруто радостно затараторил:

— А, это же шари…

Сарада громко откашлялась, и он осекся. Сасаме еще больше погрустнела.

— Вы не доверяете мне.

— Ты — шиноби чужой деревни.

— Но Сасаме-чан такая же как мы! — вступился Наруто. — Она тоже ищет своего брата, которого забрал Орочимару. Не будь такой злой,