Когда Любовь Анатольевна узнала о состоявшейсяженитьбе, то каким-то чудом ухитрилась прилететь вместе с мужем в Москву.Надеялась затеять судебный процесс и признать брак недействительным. 17 февраляАндрей выехал на “Волге” в Шереметьево, чтобы встретить родителей. Дорогупокрывала сплошная ледяная корка, плотный туман опустился на шоссе. ОбозленнаяЛюбовь Анатольевна накинулась на сына прямо в машине. Тот занервничал, несправился с управлением, и тяжелая “Волга” на приличной скорости влетела вкакую-то плиту. Как раз в этот день ремонтировали мост, и Андрей в пылускандала просто не заметил знак, приказывающий ехать другой дорогой. СтаршиеФедоровы скончались на месте, сын получил тяжелую травму позвоночника ипревратился в абсолютно беспомощного инвалида. Кое-как двигались руки, носидеть парень не мог даже в инвалидной коляске. Со дня свадьбы прошло меньшенедели. Андрей так и не вернулся домой. Сразу после больницы Света свезла его вспециальный дом для инвалидов.

– Удивительная девушка оказалась, –изумлялась старуха, – устроила мужа в приют и просто вычеркнула из жизни. Ниразу не приехала его навестить, потом оформила развод и сразу выскочила замужза Валерия. Родился Игорек, и об Андрюше просто забыли, словно он умер.

– Может, инвалид скончался, а вы незнаете, – заметила я.

Анастасия Николаевна вышла на секунду изкомнаты и вернулась, неся довольно толстую пачку писем и открыток.

– Вот, – сказала она, – Андрюша мнепишет, последнее сообщение на 9 Мая пришло, так что жив и здоров, простоСветлана настоящая акула, без совести и чести. И ведь не стеснялась столько летв доме жить, где ее почти все осудили. Хотя сейчас уже из старых жильцов почтиникого не осталось.

Я поворошила открытки. Все, как одна,нацарапаны крупным неразборчивым почерком, адрес написан кем-то другим, скорейвсего женщиной:

Зеленодольск, микрорайон Хомутово, интернат №3.

Я вышла от приветливой Анастасии Николаевны ис наслаждением подставила лицо под мелкий дождик. Больше всего на светехотелось залезть в душ и смыть прилипшую грязь. Значит, проданная квартира,единственное убежище бедняжки, вовсе не принадлежала Свете. Купили ее Федоровы,а женщина стала обладательницей жилплощади совершенно случайно. И потом,насколько знаю, четыре комнаты в престижном доме должны стоить больше 100 тысячдолларов, но хорошо помню, что Роману вменялась именно эта сумма. Нет,определенно следует отыскать секретаршу Славы Демьянова, и обязательно поеду вЗеленодольск, узнаю, почему Андрей Федоров согласился выписаться из квартиры.

Тут затрещал пейджер. Я глянула на окошко ипохолодела: “Жду готовый перевод к восьми часам. Павловский”, Совершенно забылао дурацкой статье!

Уже знакомая Зоя скучала за компьютером.

– Альберт Владимирович сказал, что вы кдесяти утра приедете, – обиженно протянула она, – а сейчас почти пять!

– Простите, – принялась я извиняться, –но Павловский дал статью вчера поздно вечером.

Зоя молча выдвинула клавиатуру, и мы с нейпринялись за работу.

Прервались только один раз. В дверь всунулсявсклокоченный парень и сообщил:

– Слышь, Зойка, давай двадцать пять рублей.

– Зачем?

– Вике Пановой на похороны собираем, –сообщил юноша.

Зоя извинилась и вышла, потом, вернувшись,раздраженно сказала:

– Виолетта Сергеевна просто святая. Викавсех сотрудников лаборатории обзвонила, рассказала, что Павловские ее со светусжили, отблагодарила за заботу. И смотрите, теперь Виолетта похоронамизанимается, о могиле хлопочет, по-моему, даже поминки собирается устраивать.После всех гадостей! Удивительная женщина!

Зоя оказалась права. Дома у Павловских язастала бойкую грудастую даму в строгом костюме и с фальшиво скорбнымвыражением на лице.

– Дашенька, – обрадовалась профессорша, –входите, милая. Альберт Владимирович с минуты на минуту будет. Вот приходитсязаниматься грустным делом. Помните, говорила об одной бывшей нашей аспирантке,ну той, что спилась? Я кивнула.

– Скончалась вчера вечером, выпиласлишком много, а родственников никого.

И она принялась слушать грудастую тетку. Танахваливала товар.

– Гробики самые разные имеются нанастоящий момент: красного дерева с шелковыми подушками, кедровые,палисандровые…

– Нет-нет, – быстренько вставилаВиолетта, – слишком вычурно.

– Тогда изделие 12, простой деревянныйгроб с обивкой из ситца.

– Бедно как-то, – опять осталасьнедовольна Виолетта.

– Сейчас покажу образцы, вы и выберете, –оживилась гробовщица и пошла в холл.

Я испугалась, что сейчас она начнет втаскиватьв кухню всевозможные гробы, но оказалось, что у служащей есть альбом сфотографиями. Виолетта полистала страницы, и последний приют для Вики нашелся.Потом договорились насчет машины и грузчиков.

– Отпевать будете? – поинтересоваласьдама.

– Нет, нет, – отрезала Виолетта, – сразукремируем.

Сотрудница “Ритуала” защелкала калькулятором,и профессорша отдала ей внушительную сумму. Надо же, оказывается, онасострадательный человек и не жадная. Тут появился Альберт Владимирович, и меняпризвали в кабинет. На этот раз я сама велела напечатать Зое в конце:“авторизованный перевод академика Павловского”. Алик добрался до последнейстрочки, глянул па “казанскую сироту” поверх очков и сообщил:

– Ну что ж! Недурственно, даже, скажу,просто хорошо. Если будем так работать, к декабрю станете кандидатом.

Окрыленная похвалой, я вошла в кухню. У мойкитолклась Вера, перед ней лежала гора каких-то кульков.

– Слыхали? – спросила женщина. – ВикаПанова до смерти облилась, нам ведено на поминки готовить. А я ее даже незнала, просто зло берет, кому такая благотворительность нужна?

– Виолетта Сергеевна очень добрая, –попробовала я усовестить девицу, – наверное, ей не хочется, чтобы Викупохоронили в общей могиле, знаете, сколько она сейчас денег отдала!

Девчонка фыркнула.

– У Пановой нашли почти тысячу долларов.И как только пьяница скопила такую сумму?! Родственников никого, вот Виолеттаденьги забрала и теперь ими распоряжается. Она хитрущая, умеет добрые дела зачужой счет делать, ангелом прикидываться. И потом, какие ей хлопоты? Мы сЖанной и Кларой все приготовим, Зойка и Ленка уберут, а Виолетта только урожайсоберет. А то, что мне надо было…