– Вы считаете, стоит с ним поговорить?

– Попробуйте, – Константин Георгиевич пожал плечами. – Услышите массу общих слов, какой замечательный работник был наш Димка.

Некоторое время мы помолчали, вслушиваясь в особую, неповторимую тишину кладбища.

– Как, однако, разрослось оно, это печальное место, – сказал со вздохом Маслин, оглядываясь вокруг. – Года полтора назад я хоронил одного своего друга – здесь еще ничего этого не было, а сейчас и не найдешь его могилу, затерялась среди других, как иголка в стоге сена.

Физиономия моего супруга при этих сентенциях сделалась такая кислая, что я взяла его за руку и изо всех сил сжала ее, прося его таким образом пока придержать язык за зубами.

– Вот этот участок быстро займется, – продолжал между тем Константин Георгиевич, кивая на то место, где собирались опустить в землю Верейского и где до безобразной, заваленной всяким мусором канавы оставалось совсем немного свободного места. – Мы-то уж, наверное, вон на том склоне лежать будем.

– Не мы, а вы! – галантно вставил мой Володька. Заведующий пищевым отделом резко обернулся в его сторону.

– Вот, познакомьтесь, – с покорным вздохом сказала я, – это мой муж Владимир Николаевич.

Иронически усмехнувшись, Константин Георгиевич подал ему руку для рукопожатия.

– Кстати, – сказал он, оборачиваясь ко мне. – Как ваши успехи в расследовании? Удалось узнать что-нибудь по адресам, которые я вам дал?

– Ничего, – ответила я уныло. – Полный мрак. С кем бы я ни беседовала, кому бы ни задавала вопросы, никто ничего не знает. Или делает вид, что не знает, не хочет рассказывать.

Константин Георгиевич удовлетворенно кивнул, рассеянно глядя поверх голов в сторону очередного выступающего.

– Я вас с самого начала об этом предупреждал, – сказал Маслин. – Они все так и будут или нести какую-нибудь чушь, или вообще отказываться что-либо говорить!

– И при этом вот что самое странное, – продолжала я. – Они все капитально обижаются, когда я объясняю им, какие серьезные подозрения против них имеются, а вообще после этого даже разговаривать со мной не хотят!

– Конечно, – подтвердил Маслин. – А как же вы думали? Вы навешиваете на них обвинение в убийстве и ожидаете, что они вам за это спасибо скажут?

– Нет, но… – я почувствовала некоторую растерянность, – они могли бы по крайней мере не гонять нас в шею из своих ресторанов!

– Вот как? – переспросил Константин Георгиевич заинтересованно. – А они вас выгоняли? И много раз?

– Ну в общем трижды, – сказала я. – Самое интересное, выгоняют все подряд: и в ресторане «Олененок», и в «Кристине», и даже в каком-то крохотном захудалом кафе-стекляшке. Представляете, мы только заикнулись там про Верейского, а они нас сразу в шею.

– Ну, конечно, разве можно шляться где попало, – истолковал по-своему это Маслин довольно рассеянно, словно думая в этот момент о чем-то другом.

– И еще, Константин Георгиевич! – продолжала я. – Мы сегодня случайно узнали об одном ЧП, которое случилось пару месяцев назад, о массовом отравлении. Может быть, оно как-то связано со смертью Дмитрия Сергеевича?

– Не знаю, не знаю, – Маслин был столь же рассеян. – Не я этим ЧП занимался, это с областной санэпидстанции специалисты расследование проводили, я вам здесь ничем помочь не могу.

– Не вы? – искренне изумилась я. – А этот человек мне сказал, что как раз вы и ваш пищевой отдел это все и расследовали. Понимаете, Константин Георгиевич, за этим делом стоит явный криминал, я это чувствую. А раз криминал, значит, у пострадавших во время этого дела вполне могли быть причины убить санитарного врача. Как хотите, но или я последняя дура, или это ниточка к раскрытию тайны!

Тут Маслин словно очнулся от задумчивости и пристально посмотрел на меня.

– Послушайте, а кто вам, собственно, рассказал про это ЧП двухмесячной давности?

– Один мужчина в автобусе, – ответила я. – Я даже не знаю толком, кто он, бородатый такой, средних лет.

– Бородатый? – повторил Маслин со вздохом. – Вот видите, неизвестно каким бородатым субъектам вы верите, а мне – нет.

– Но почему же я вам не верю, Константин Георгиевич? – вырвалось у меня. – Я делаю все, как вы советуете. Моя вина, что так ничего и не удалось выяснить.

– Ну а если выяснять попросту нечего? Если эта ваша Андреева во всем виновна, как это полагают в милиции, как это считают все? Вы решили, что преступник – это непременно изощренный выдумщик, что он придумал сверхсложнейшее, хитроумно закрученное преступление, поэтому ничего и не можете распутать. На самом же деле убийца был просто олух и наивный дурак и сделал все наиглупейшим образом, так, чтобы сразу все обо всем догадались. По-вашему, что, такого не бывает?

Признаться, в тот момент я почувствовала полную растерянность и совершенно не нашлась, что ответить заведующему пищевым отделом. Все мои доводы в пользу невиновности Надежды Андреевой вдруг улетучились, и мне стало казаться, что, может быть, Маслин и прав. С чего это я вообразила, что убийство надо распутывать после того, как все распутала милиция?

– И что же теперь делать? – это все, что я смогла вымолвить.

– Ладно, приходите завтра ко мне на работу, я вам еще адреса ресторанов дам, – вздохнул Константин Георгиевич. – Если уж вам так непременно хочется играть в следователя уголовного розыска. Пойдете, еще там поспрашиваете. Но только не удивляйтесь, если вас опять будут гнать в шею.

– Огромное вам спасибо, Константин Георгиевич! – Еще немного, и я бы бросилась ему на шею.

– Но только вы обязательно возьмите адреса! И очень не советую вам ходить по ресторанам или кафе наугад, как вы это уже делали вчера…

– Но мы только зашли посидеть!

– Я все понимаю! Поймите и вы: сейчас лето, и если считать вместе с летними, открытыми, импровизированными кафе и прочими забегаловками, то в нашем городе зарегистрировано – знаете, сколько? – двести семнадцать объектов, имеющих лицензию на кормление граждан едой собственного производства.

– Двести семнадцать? – недоверчиво переспросил мой супруг Володька. Его, как и меня, удивила эта цифра. – И что, у них у всех находятся посетители?

– Ну, этого уж я не знаю, – усмехнулся Маслин. – Наверное, находятся, если они лицензию взяли. Лицензия слишком дорогое удовольствие, чтобы ее брать просто так, от нечего делать, не надеясь на ней что-нибудь заработать. Так что, сами понимаете, – тут Константин Георгиевич обернулся и пристально посмотрел мне в лицо, – до какой степени это бессмысленное дело, ходить по ресторанам и кафе наугад. Их слишком много, просто не в человеческих силах обойти все. Так ничего вы не узнаете, только зря теряете время. Крайне не советую вам делать этого.

На подиуме возле открытой могилы теперь стоял и говорил речь другой дядечка, коренастый, плотный, похожий на бывшего борца-самбиста.