детство, переходящее из рук в руки; у Алсеи должно быть хотя бы собственное крестильное платье. Она была замечательным ребенком, лежала себе смирно. Счастье для любых родителей.

Коллин почесала уши, чтобы унять зуд. Если чешется, значит, заживает. О чем хотел ее спросить Дэниел?

Она завязала на нитке узелок, обрезала ее и подняла платье в воздух, любуясь блеском атласа в свете солнечных лучей, падающих из окна. К подъезду подкатил красный «Вагонер», Энид надавила на клаксон.

– Мы едем в «Бистрин», – объявила Энид, врываясь в дом. – Девочкам нужны туфли. Ты с нами?

– Карпик спит.

– Карпик? – возопила Энид. – Карпи-ик!

И хотя обычно Карпика было не добудиться – на Четвертое июня он так вообще забирался под стол во время застолья и засыпал во время фейерверков, он вышел из коридора в пижаме, со встрепанными после сна волосами.

– Ну вот, – сказала Энид. – Он проснулся.

* * *

Карпик сидел на заднем сиденье и болтал с Агнес, Мэвис и Гертрудой, девочками с рыжевато-русыми волосами и светло-голубыми глазами, живыми и симпатичными – несмотря на то, что их назвали в честь женщин на три поколения старше. Карпик их просто обожал.

– Что ты сделала со своими ушами? – спросила Энид, отъезжая от подъездной дорожки. Коллин потрогала серьги.

– Мне их Рич подарил.

– Дай посмотреть. – Коллин наклонилась к ней. – Хм, и что он натворил?

– Ты о чем?

– Я знаю, что если Юджин мне что-то дарит – значит, он облажался. Вот бы он облажался по-крупному и купил стиральную машину с сушкой.

– Ничего он не сделал. – Коллин ущипнула мочки ушей. По встречной полосе мимо пронесся лесовоз. Кроме обручального кольца Рич никогда раньше не дарил ей украшений.

– Выглядят дорогими, – заметила Энид. – Наверное, он сделал что-то плохое. Он тебе еще и новый пикап купил. Подумай, что он такого сделал.

Коллин понимала, что это черная неблагодарность, но на самом деле она ненавидела свой новый пикап. В пятницу на Пасху она осталась дома одна, Карпик тогда ночевал у Энид. Ей следовало бы вызвать «Скорую», как только она вышла на улицу, и поняла, что ее старый «Форд» не заводится. А вместо этого ее нашел вернувшийся домой – слишком поздно – Рич. Она лежала в ванной – крови было слишком много, чтобы оставаться в постели, – с головой, откинутой на бортик, настоящая сцена из фильма ужасов.

Когда все закончилось, он сразу же поехал в автосалон и купил ей самый шикарный пикап, хотя презирал марку «Шевроле». Она злилась каждый раз, когда садилась в этот пикап – как будто хоть что-то могло компенсировать ее потерю, но это был семейный пикап, пикап с ремнями безопасности, рассчитанный на шестерых. И Коллин цеплялась за обещание, которое он сулил: они попробуют еще раз. Они будут пробовать снова и снова.

– Заставлю Юджина купить мне стиральную машину с сушкой, когда он получит первую оплату за рощу, – объявила Энид, останавливаясь перед магазином «Бистрин», витрины которого были увешаны объявлениями о распродаже товаров к школе. Отбеленные джинсы – 12,99$.

Они вошли в магазин, и девочки тут же направились к витрине с белыми ковбойскими сапогами с бахромой.

– А эти похожи на папины. – Карпик указал на пару желтых рабочих ботинок. Он послушно сел, чтобы их примерить. – Подходят!

Коллин пощупала носок, проверяя, где большой палец.

– Слишком большие.

– Ну пожалуйста! – взмолился он.

Она проверила цену.

– Он до них дорастет, – сказала Энид. – А одиннадцатый размер у них есть? Уайету нужна пара.

Энид оставила его дома, и Коллин была этому только рада. Хитрый и вредный, он был одним из тех мальчишек, с которыми, как она надеялась, Карпик не подружится, когда начнет ходить в школу.

– Ты не сможешь их носить, пока у тебя ноги не вырастут, – возразила ему Коллин. Он с готовностью кивнул, словно собирался прямо тут сидеть и ждать до победного.

Она купила ему слишком большие ботинки и две пары комбинезонов – на сейчас и на вырост.

– К концу дня они будут грязными, – уверила Энид, снимая бирки с трех пар белых сапог, чтобы девочки могли надеть их сразу же. На улице дети принялись перепрыгивать через трещины в асфальте – его они видели нечасто. Энид вспомнила, как сегодня утром Рич шел по подъездной дорожке с развязанным шнурком – так торопился выйти из дома.

– Что-то происходит? – спросила Коллин.

– О чем ты? – уточнила Энид.

– Рич выглядит… не знаю. Обеспокоенным.

– А ты его спрашивала?

Коллин скрестила руки. «Он мне ничего не говорит» – подумала она.

– Они узнали, откуда взялся череп?

Энид пожала плечами.

– Насколько я знаю – нет.

– Юджин ничего не говорил? – допытывалась Коллин.

– Только то, что они вернутся в Проклятую рощу в конце месяца, – сказала Энид. – И я получу свою стиральную машину с сушкой. Ты не знаешь, каково это – когда у тебя шесть детей.

– Нет, – сказала Коллин, пощипывая уши. – Не знаю.

– Да ладно тебе. Я не это имела в виду.

– Я знаю.

Рич

На повороте к дому Ларка стояли, охраняя проезд, два туалета – как два несочетающихся между собой фарфоровых льва. Рича подкидывало на изрытой колеями двухколейке, и в груди у него клокотало беспокойство. Всю жизнь он получал оплату за фут доски, и хотя новости о переходе на дневную ставку уже какое-то время витали в воздухе, он все равно оказался к этому не готов. Он припарковал пикап, взял с сиденья упаковку пивных банок «Таб» и жестянку с обедом. Хлопнула дверь, и звук отозвался в ноющей спине болью. Киллер и Банджо подскочили к нему, виляя хвостами.

– Стручок, тебя где носило? – спросил Ларк, с комфортом расположившись в кресле, стоящем на крыльце. На колене у него покоился уже наполовину готовый снежный человек.

– Застрял на хребте Оленьего ребра.

– Вы разве не расчистили Ребро пару лет назад?

– С западной стороны. Теперь мы на восточной.

Рич поставил ногу на нижнюю ступеньку. Одно это движение, и боль прострелила левую ногу до самой пятки. С работой, в общем-то, проблем не возникало – боль появлялась, только когда он долго сидел неподвижно.

– Как продвигается дерьмобизнес? – спросил он, поднимаясь по лестнице.

– Как обычно.

– Кел прислал тебе бифштекс с луком.

– С луком. – Ларк хмыкнул, потом сузил глаза. – Что ты тут забыл в будний день? Я же сказал Марше, что не нужно меня проверять. Не помру.

– Знаки уже готовы?

– В магазине. – Ларк кивнул головой в сторону пристройки с ржавой крышей.

Хворост, который Ларк продавал туристам по баксу за вязанку, был сложен под навесом.

Голень Рича пульсировала, под коленом красовался