Быстро проглотив обед, она вскипятила воду в своем новенькомчайнике, заварила чай и, взяв в руки красную кружку с дымящимся напитком, пошлав комнату. Пока жидкость остывала, Аня от нечего делать взялась листатьбабусину книжку – читать ее она пока не собиралась, но намеревалась это сделатьпозже, в отпуске-то времени будет вагон. Страницы книги переворачивались плохо,наверное, из-за слишком толстого корешка, это раздражало, поэтому Аня залезлапод него пальцем, чтобы проверить, не мешает ли что – вдруг картон отклеился отдерматина, – и наткнулась на сложенный в несколько раз листок. Подцепивногтями, Аня вытянула его.

Это оказался аккуратно сложенный альбомный лист. Закладка,что ли? Но почему не между страниц? Странно…

Все еще не понимая, как лист оказался под переплетом, Аняразвернула его.

«Аннушка, девочка…» – было написано в самом верху листа. Этобыло письмо, написанное нечетким отрывистым почерком старого человека.

Неужели бабуся оставила весточку своей Анюте?!

Вне себя от волнения, Аня углубилась в чтение письма.

«Аннушка, девочка, ты нашла мое письмо, это хорошо. Значит,я правильно сделала, что спрятала его в книгу…

Раз ты читаешь его, значит, я мертва. Меня убили? Скореевсего… Интересно, как? Если отравили, то это Лена, дочка, она всегда ненавиделакровь. Если застрелили, то наверняка по указке Эдика, сына. Если же зарубили,размозжили голову, сбросили в окно, то тут постарались внуки – в них нетблагородства моих детей, они пошли бы даже на такое некрасивое убийство…

Я давно предчувствовала смерть, именно поэтомузаблаговременно позаботилась обо всем… И не случайно я так баррикадировалась –мне не хотелось, чтобы меня убили раньше, чем я все устрою… Я успела, так чтовсе в порядке!

Аннушка, милая, прости меня за все! Да-да, не удивляйся, уменя есть за что просить прощения, ибо во всем плохом, что с тобой произошло,виновата только я…

Мы познакомились с тобой год назад, помнишь? Я подошла ктебе, спросила, почему такая молодая женщина не может найти себе работу… Да чтоя рассказываю, ты сама, наверное, помнишь… Так вот, наша встреча не быласлучайной. Я ее подстроила. А знаешь, почему? Потому что ты моя внучка…»

Прочитав последнее предложение, Аня не поверила своимглазам, поэтому она вернулась на абзац назад и перечитала его вновь. Нет, онане ошиблась, в письме действительно было написано «ты моя внучка». Но этоглупость какая-то! Как она может быть бабусиной внучкой? Как? Ее мать ШураЖелезнова не имела никакого отношения к аристократическому древуШаховских-Анненковых! Она была обычной деревенской бабенкой с дурныминаклонностями и скудным умом… К тому же гулящая, пропащая…

Тут Аню осенило. Мать могла родить ее от бабушкиного сына.Ведь Аня не знала, кто ее отец: ни одной черты его характера, внешности, ниединого факта биографии, не говоря уже об имени – наверняка мамаша его тоже незнала, как она говаривала, «к кому-то подвалила, а к кому – не помню»… НеужелиШурка Железнова умудрилась подвалить… к Эдуарду Петровичу? Боже, как он могпольститься на такую кошмарную бабу (пусть нехорошо так о матери, но от правдыникуда не денешься: бабой она была кошмарной)? Разве что с пьяных глаз илибольшой голодухи.

От всех этих мыслей у Ани закружилась голова. Поэтому онарешила оставить размышления на потом, а теперь же вернуться к чтению письма:

«…ты моя внучка!

Ты удивлена? Нет, ты ошарашена, поражена, потеряна, японимаю… И я понимаю, что вслед за удивлением к тебе придет другое чувство –обида. Ты скажешь, где же ты была все эти годы, когда я так страдала? Почему непришла проведать меня, почему не принесла ни одного подарка?.. Хотя о подаркахты вряд ли подумала…

Девочка моя, я даже не догадывалась о том, что ты такодинока, несчастна, бедна, наконец. Шура казалась мне хорошей женщиной:честной, работящей, скромной. И бережливой. Для меня последнее было оченьважно, потому что я дала ей огромную по тем временам сумму на твое воспитание.Я решила, что раз она не пьет, не курит, то сможет достойно распорядитьсятвоими деньгами… А оказалось, что у нее другая, не менее пагубная страсть –мужчины…»

«Да уж, – подумала Аня, отрываясь от письма. –Страсть матери к мужчинам была пагубной, потому что она иссушала ее не хужеалкоголя. Бесконечные любовные утехи, бесконечные скандалы, разборки, ревность,венерические болезни, аборты, все это изматывало ее, разрушало, убивало. Иубило! Мать умерла в пятьдесят лет от сердечного приступа – в тот день еебросил очередной любовник, и этого разрыва она не смогла перенести…»

«…О том, что Шура умерла, я узнала с опозданием на тримесяца. Сразу, как эта новость дошла до меня, я поспешила навести о тебесправки. Тогда у меня не было мыслей подружиться с тобой (прости меня, девочка,но до нашего знакомства я не воспринимала тебя как свою внучку), мне толькохотелось убедиться, что ты в порядке. Когда я узнала правду о тебе и твоейматери, я была в ужасе. Я даже не предполагала, что есть женщины, которые могутшвырять деньги на мужиков в ущерб ребенку! Это кошмарно! Но еще кошмарнее то,что она не стеснялась развратничать при тебе! Когда мне об этом поведала твоясоседка по коммуналке, я нарисовала себе твой портрет: размалеванная, грубая,прокуренная девица, на которой негде ставить пробу – я решила, что у такойматери не может вырасти приличная дочь… Как я ошиблась!

Девочка моя, когда я увидела тебя, такую чистую, такуюневинную, такую добрую, в моей душе все перевернулось… И я единственный раз вжизни, поверь мне, единственный, горько пожалела о содеянном когда-то. Я недолжна была отсылать Шурку прочь (если ты еще не знаешь, сообщаю: она была моейдомработницей), не должна была откупаться от тебя комнатой и деньгами, я недолжна была вычеркивать тебя из своей жизни… Я очень виновата перед тобой и наколенях прошу прощения!

Отдельное «прости» за то, что не осмелилась сказать тебеправду в лицо…»

Аня вытерла ладонью крупные горячие слезы, что непрерывнокатились по щекам, и возобновила чтение.

«…Чернила кончаются, поэтому буду заканчивать свое сумбурноепослание. Я о многом тебе хотела рассказать, но, пожалуй, не смогу, и не из-зачернил, просто трудно изложить историю моей жизни и жизни твоих родителей внескольких абзацах. Но ты узнаешь ее, если захочешь. Для этого тебе надонагрянуть в гости к Вете Голицыной, ей обо мне известно буквально все. Знала быты, как распирало ее все эти годы, как она мечтала растрепать всем мои тайны,но я крепко держала ее за гузку письмами ее мужа. Этот бонвиван всю жизнь был вменя влюблен!

Но я отвлеклась, а между тем есть то, что ты должнаисполнить обязательно. Для собственного блага. Аннушка, когда приедешь к Вете,не забудь спросить, где зарыта собака.

Так и спроси: «Где зарыта собака?» Если заартачится, ищисама.

219-6-3;55-10-6; 200-3-5; 301-12-2; 12-7-3; 600-29-2»