– Выпейте пару глотков. Вам надо согреться иуспокоиться.

Девушка безропотно взяла фляжку, но от конфеты отказалась –наверняка от вида пищи, пусть даже такой несерьезной, ее мутило.

Петр больше не стал с ней препираться, молча кивнул ей,закрыл дверцу и побежал к подъезду.

Дверь голицынской квартиры он узнал сразу, еще не видя ееномера, потому что все остальные были новыми, крепкими, с большими оптическимиглазками (дом престижный, всех бедняков отсюда отселили более удачливыесоотечественники), и только эта поражала своим затрапезным видом. Петр подошелк ней, несколько раз позвонил, на случай, если соседи подглядывают в своиглазки, после чего вошел, но дверь оставил приоткрытой.

Прихожая была освещена запыленной семидесятиваттнойлампочкой. Но даже при таком скудном освещении Петр смог разглядеть все: и трупГолицыной, и орудие убийства, и беспорядок, царящий в помещении. Он увидел, чтотело окровавлено, изранено, но, судя по характеру ран, а они были неглубокими,можно было сделать вывод, что старуху пугали или пытали, и только потом убили,нанеся ей точный удар в сердце самым обычным, кухонным ножом, скорее всеговзятым здесь же. Было очевидно, что в квартире что-то искали, потому что ящикибыли выдвинуты, вещи свалены на полу, книги выброшены из шкафа…

Петр обернулся на дверь, согнувшись, стал рассматриватьзамки. На первый взгляд следов взлома нет, значит, Лизавета Петровна впустилаубийцу сама. Это говорило о том, что она знала его и не боялась. Либодействовали настоящие мошенники, которые специализируются на обмане легковерныхстарух. Они так искусно заморачивают им головы, что бабки их впускают в своихалупы с радостью. Правда, Петр ни разу не слышал, чтобы аферисты шли намокруху но от этой версии все же отказываться не стоит, мало ли какие отморозкисейчас этим промышляют…

Пройдя в комнату, Петр нашел телефон (он стоял на широкомподлокотнике дивана), взял его в руки, набрал знакомый с детства номер «02»,сообщил о трупе, заверил дежурного, что будет послушно ждать приезда милиции, сместа не сдвинется. Закончив разговор, достал из кармана сотовый и, немногоподумав, набрал еще один номер.

После десятого гудка ему ответили.

– Алло, – раздался в трубке хриплый голос.

– Станислав Павлович?

– Черт, кто это? Я сплю.

– Это адвокат Моисеев.

– Кто? – все еще не понимал Стас, наверное, Петрего и вправду разбудил.

– Адвокат Моисеев. Дело Новицкой помните?

– Да, да… Извините, я плохо соображаю… Сутки не спал…Так что вы хотели?

– Я сейчас нахожусь в квартире Елизаветы ПетровныГолицыной. Ее убили. Зарезали кухонным ножом. В квартире следы обыска, думаю,вам стоит это знать.

– Милицию вызвали?

– Да, они скоро будут, но, как я понимаю, приедутребята из другого отделения, а вам, как мне кажется, стоит посмотреть на местопреступления своими глазами…

– Все, еду.

Закончив разговор, Петр убрал телефон в карман иприготовился ждать, но ждать не пришлось, так как менты уже подходили к двериквартиры – их грубые голоса и топот ног были слышны даже из комнаты.

– Оперативно вы добрались, – заметил он, выходя имнавстречу.

– Документы, – буркнул один из оперов, высокийлысоватый мужчина с неопрятной эспаньолкой.

Петр предъявил.

– Адвокат Моисеев? – опер присвистнул. – Ичто вам тут понадобилось?

– Лизавета Петровна, – Петр показал глазами наокровавленный труп, – наследница одной из моих клиенток.

– Наследница? Это интересно…

– Нет, это совсем не интересно, потому что унаследовалаона пачку писем, вот они. – Он достал из-за пазухи пачку пожелтевшихписем, обвязанную атласной голубой ленточкой. – Я как раз привез ихгоспоже Голицыной…

– Уху, – пробурчал опер, возвращая Петрудокументы. – Сейчас вас допросят по всей форме, показания запишут, а покапройдите в кухню, что ли… – Он позвал одного из коллег, который сидел накорточках рядом с трупом. – Сань, закончишь – допроси свидетеля. И письмаизыми, вдруг пригодятся…

Петр убрал паспорт в карман, мельком глянул на часы,отметил, что пробыл здесь уже четверть часа, затем направился в кухню. Однакодо пункта назначения не дошел, завернув за поворот (кухня располагалась вотдельном крыле квартиры вместе с санузлом), он приостановился и,воспользовавшись тем, что из прихожей его теперь не видно, стал прислушиватьсяк разговорам оперов.

– Ну что, Калиныч, скажешь? – послышался сиплыйголос лысого бородача.

– Чего говорить-то? – раздался в ответ приятныйбаритон, принадлежащий скорее всего эксперту. – Сам же видишь… Трупецсвеженький… Дай бог час прошел, как ее пришили.

– Здорово ее покромсали.

– Да-а… На ремни, видать, хотели порезать…

– Пытали, что ли?

– Похоже… – Калиныч горько покряхтел. – Жалкобабку, все равно ведь раскололась, а сколько мучилась…

– Думаешь, раскололась?

– Раз ее убили, значит, все, что нужно, узнали. –Он поцокал языком. – А удар точнейший. В самое сердце.

Тут их диалог был прерван кем-то третьим:

– Жека, ты гвоздики на стенах видел?

– Ничего я еще не видел, – ответил бородач,оказавшийся Жекой.

– Сразу ясно, что на них картины висели, а теперь ихнет. Уж не из-за них ли бабуську грохнули?

– Зачем тогда квартиру перерыли?

– Другие ценности искали. – Незнакомец пошуршалчем-то, наверное, бумагой, и продолжил: – Тут полно квитанций из ломбарда, судяпо всему, старуха имела старинные вещички…

– Думаешь, по наводке могли прийти? Зная, что у старухиимеется антикварное барахлишко?

– Скорее всего… – Опять шуршание. – Тем болеечто, если верить чекам, она всегда сдавала вещи в один и тот же ломбард… Тыпомнишь, у нас в том году два случая были: старичка-коллекционера в мартепришили, он еще шкатулки китайские собирал, и бабку, типа этой, в июле?

– Да, к обоим пришли по наводке эксперта из ломбарда…Грабанули, потом задушили… Нашу старушку могли по той же причине кокнуть.

– Еще из-за квартиры могли, вон какие хоромы, –подал голос Калиныч.

– Нет, хата, судя по документам, не приватизирована, ипрописан в ней только один человек, вон счет за газ какой маленький, а мне смоими двумя спиногрызами и одной спиногрызкой аж на двух листах приходит…

На этом, к сожалению, их беседа прервалась, потому что вквартиру ввалился еще кто-то, и бородач, он же Жека, приказал своему коллегеАлександру:

– Санек, давай дуй в кухню, тут без тебя справятся…