не пойдёт! Забеги хотя бы за ближайший ларёк, а там поори, мол, я тебя бью.

– Ладно, – передёрнув плечами, согласился Голод. – И сколько нам её ждать?

Побежали те двое, прервав разговор.

– Кажись, ваша сука ушла, – сказал один из них.

И, как только он это сказал, его внешность стала для Смерти куда яснее, а имя быстро вспомнилось. Ломм – не толстый и не тонкий, с пробивающимися сквозь липкие, сальные волосы рожками. В синей куртке, неподходящей к его красному лицу, откуда из кармана торчала шапка с помпоном, которую он наденет перед приходом домой, чтоб мамка не ругалась. Его слова звучали смешно, как будто за счёт слова «сука» он решил добавить крутости. А его приятель продолжил быть ненужной кляксой. Внимание Смерти сосредоточилось на Ломме.

Смерть вразумил его, дав больную пощёчину. Без лишних слов и действий. Лишь одно движение и долгий взгляд заставил Ломма катить глаза к ногам.

Расстроенное «Блин» от Смерти перебило другое слово на «Б» от Голода, разъярённое и возмущённое.

– Два часа на эту суку просрали! – добавил Голод.

Ломм широко раскрыл глаза и ждал реакции Смерти. Но тот проигнорировал, сев в сугроб.

– Есть идея!

***

– И какую ты хочешь? – спросил Асмодей, с интересом разглядывая лежащие на стеклянной витрине плюшевые игрушки.

«Лучше бы маму попросил…» – подумал Смерть и с неудобством посмотрел на утомлённого продавца. Ему действительно казалось, что стоящий за прилавком демон, едва не засыпающий и уткнувшийся в нудный сериал, только и думает о покупателях. «Ха! Такой взрослый, а игрушки себе выбирает до сих пор!» – по мнению Смерти, кассир думал только об этом.

– Да не я хочу, пап! – взъелся Смерть.

– А кто? Тебе же надо подарок сделать.

– Пап! Это просто подарок для… бабушки.

– Бабушки?

– Да!

«Он действительно думает, что тому парню не плевать? – Асмодей улыбнулся. – Как забавно!» Отец слегка наклонился и прошептал:

– Смерть, ему абсолютно плевать, что ты хочешь купить.

Но Смерть не послушал и продолжал стыдиться. Он молча ткнул пальцем на синего плюшевого енота с милыми блестящими глазками, словно молящими влюблённого по уши парня купить его и подарить той девушке.

– А ты романтик, – усмехнулся Асмодей.

– Купи его ты, – попросил Смерть. – Я отдам тебе деньги.

– Нет, давай наоборот. Я дам тебе деньги, а купишь его ты.

– Ну, пап!

– Давай-давай. Больше вариантов нет.

Смерть обиженно натянул капюшон, чтоб глаз не было видно, взял с полки игрушечного енота и двинулся к кассе. Оплатил покупку и кинулся вон.

На следующий день Смерть держал енота в пакете, поджидая её у дома.

Смерть спрятал енота в портфель и начал оттачивать позы, чтоб выглядеть круче: то руки в карманы спрячет и, слегка сгорбившись и накинув капюшон, облокотится на рыхлые сугробы, то шеей похрустит, то чёлку в глаза пустит.

А потом она замаячила где-то вдалеке, поднимающийся по грязным ступенькам с портфелем наперевес, и Смерть покраснел. Появилось странное желание окунуть голову в сугроб или закричать на всю улицу, ноги превратились в вату.

«Если бы у меня было сердце – оно бы вылетело, разбив вдребезги грудную клетку; если бы я умел дышать – то перестал бы против своей воли. Кажется, так это ощущается у тех, кто имеет органы».

––

До встречи с ней, постоянное «Смерть, сгоняй к отцу на работу за документами!» его раздражало. Если бы не эта встреча, он бы перестал бегать туда вовсе. «Не старик, работает удалённо, а сбегать за своими грёбаными документами не может!» – возмущался всегда Смерть.

Это жуткое место называли Архивами. Где темно, сыро, а с каждым шагом слышишь хруст бумаги и боишься, что своей неаккуратной ногой помял какой-то важный документ. Слыша за стеной звуки перелистывания купюр, Смерть копался в бумагах с фонариком во рту. Он стоял на верхней ступеньке раскладной лестницы и, шатаясь и с трудом удерживая равновесие, продолжал поиски.

– Дэкалация, – сказал Смерть занятым ртом и выплюнул фонарь. – Декларация, декларация… Нужен какой-то лист с заголовком «Декларация»… – будто припевая, повторял он себе, копаясь в сотнях «ДОГОВОРОВ БАНКОВСКОГО СЧЁТА №___», а нужную «Декларацию» нигде не видел.

– …возьмёшь декларацию в архивах, хорошо? – услышал Смерть за дверью и понадеялся, что кто-то поможет ему найти нужный документ.

Дверь распахнулась, и, когда на Смерть вылился внешний свет, он рухнул на кучу других документов, смягчивших ему посадку. Он ожидал услышать чей-то смех. Но его присутствия даже не заметили. А вот он зашедшую запомнил хорошо: невысокая, худая и длинноволосая, судя по тени – но, при первом взгляде, не видя ни лица, ни глаз, его завлекла лишь её грудь и мешковатая юбка выше колена, подчёркивающая узкую талию. А декларацию она схватила сразу, не глядя. И захлопнула дверь.

Позже, покинув архивы с помятым документом, он без труда нашёл её. Сначала Смерть увидел её издали – понял, что она смуглая и не имеющая ярких демонических черт. Потом застал её смеющийся в компании взрослых работниц – узнал, что у неё острые, как у вампира, клыки и длинный язык, как у змеи. Эта черта не так сильно завораживала, но он прикинул, что, благодаря необычному языку, она явно хорошо целуется. А выходя из банка, он мимолётно пересёкся с ней и заглянул в глаза, надолго въевшиеся в его память. Оранжевые,