и массивную спину, из-за чего наказания ему, особенно, если это какой-нибудь задира, не избежать. Приподняв голову, покрасневший Смерть увидел слева от себя ту, за кем он и шёл. А отведя взгляд чуть правее, он увидел того, в кого врезался. Тот парень был выше Смерти на десяток сантиметров, мускул в нём было хоть отбавляй, а рожа смазливая и немного тупая, с рожками на лбу и красными, бычьими глазами. Сравнения с быком на этом не заканчиваются: в носу его была огромная серьга, которая была единственной, с виду, его уязвимостью, ведь вырвать её из носовой перегородки не составит никакого труда.

– Ты чё?! – как ни странно, бычьим басом спросил он.

Смерть смотрел вниз, не рискнув поднять голову вверх.

– Я тебя спрашиваю! – хулиган сунул руку между ключицей и лопаткой Смерти. – Отвечай, костяшка!

Лицо Смерти дрожало и тряслось от того, что ему всеми силами хотелось выдавить улыбку, но не получалось. Уголки губ то приподнимались, создавая наигранную улыбку, то эмоции брали верх.

– Немой?!

– Нет, не твой… – дрожащим голосом, всё с такой же повисшей вниз головой, подшутил Смерть.

Удар между глаз не заставил себя долго ждать. Потом он видел лишь далёкий от него потолок торгового центра, голова кружилась, в глазах, между которых и пришёлся удар, мутнело.

– Ты охренел?! – послышался крик Голода, становящийся всё ближе, словно он в спешке подбегает. – Чё думаешь, мышечная масса больше – так тебе позволено больше, да?! Ни хрена! Бычара тупорылая! Колечко от брелка в рожу себе всадил, крутым что ли стал?! Да пошёл ты на…!

– М? – Смерть приподнял голову. – Голод?

– …Ты настолько тупой, что даже сделать, кроме своих кулаков, ничего не можешь! – не унимался Голод. – А если ты меня сейчас ударишь, то только подтвердишь мои сло…!

Уже через секунду Голод валялся около Смерти. У обоих текла из носа кровь, сливаясь в один ручей. Никто из прохожих не пытался помочь, лишь кидая на лежачих бедняг жалкий взгляд, а уборщица, словно не видя происходящего, машинально сгребала шваброй кровавый ручей.

– Пошлите, – сказал хулиган по кличке Бык, обняв двух подруг. Смерти льстило лишь то, что той, за кем он пришёл, возложенная на её плечо рука громилы была противна.

– Правильно говорить «Пойдёмте»! – уставшим голосом крикнул Смерть, так и не встав с пола.

Бык повернулся к ним с раздражённой рожей, подошёл к Смерти и наступил ему на рёбра. А ещё больнее было осознание того, что та девушка смотрела на это без сожаления. Хотя, и нельзя было сказать, что ей нравилось за этим наблюдать.

– А-а-гр-х! – простонал Смерть.

Голод, всё ещё лёжа не полу, нелепо бил Быка по ноге – тщетно, Смерть синел от боли.

– Да всё, всё, отпусти их! – вмешалась незнакомка.

Бык, на удивление, послушно отпустил Смерть, хотя Смерть лучше бы пожелал продолжить синеть от боли, чем наблюдать, как ту, в которую он влюблён ещё с раннего детства, обнимает какой-то двухметровый уродливый демон с кольцом в носу.

– Каблук, – отдышавшись, продолжал нарываться Голод.

– Не слушай их, они отбросы, – успокоила она Быка, пытаясь увести его с места.

– Каблук, два-икс! – снова выкрикнул Голод, хотя компания к тому моменту уже ушла, но громила постоянно, через каждую секунду разворачиваясь к ним, угрожающе проводил палец у горла, как бы намекая на их дальнейшую встречу.

***

Смерть вернулся домой с засохшей кровью под носом. Дома никого не было, лишь Лара, играющая в куклы. Даже не сказав «Привет» в ответ Ларе, Смерть прошёл в свою комнату на втором этаже и, не снимая куртки, кинулся на кровать лицом в подушку. Заплакал.

Рогатые отцы и костлявые дети. 211 год, до Новой эры

– И, самое главное, ничего не сказал, а перед фактом поставил, что «запал» на какую-то девчонку, – рассказал Асмодей, задумчиво сидя в кабинете Люцифера.

– Да ладно тебе, – махнул рукой Люцифер. – Пацан взрослеет, не вижу ничего криминального. Ты нас-то вспомни, когда мы хламом всяким торговали…

––

– И, самое главное, – увлечённо рассказывал молодой Асмодей соседке по общежитию, – помни, что кожу очень сложно прошить. Желательно, чтобы была швейная машинка, но, так как у тебя её нет, можешь попробовать пристегнуть какой-нибудь булавкой, чтобы материал не смещался из стороны в сторону, когда будешь продевать иголку.

– Я, конечно, не кожа на голове коня, но меня можешь пристёгивать, куда хочешь, – с улыбкой ответила соседка, лёжа на коленях Асмодея.

Асмодей покраснел. У него и без того был бордовый оттенок кожи, но в этой ситуации он был подобен помидору. Молодой Люцифер, лёжа на матрасе с другой длиннорогой девушкой, тихо хохотал про себя, смотря на смущённого друга.

––

– Я даже не понял тогда, почему она так сказала, – почесал затылок Асмодей. – У всех всегда были популярны гитаристы, а тут мы.

– Пха-х! Ну, а кто ещё, по-твоему, во всём Аду был готов шить шубы за еду? Ха! У студенток еды тоже не было. Вот. Платили, чем могли, – Люцифер, смеясь, перебрал во рту курительную трубку. – Ну, а насчёт Смерти… Мне кажется, ты чрезмерно заботлив по отношению к своим детям, – он сказал ту фразу, которую Асмодей слышал уже миллионный раз, даже от собственной жены. – Просто, понимаешь, ты был немного нестандартным подростком. Когда всем нужно было веселье – тебе нужна была опека, когда все пробовали алкоголь и радовались жизни –