Ленивая йога. Душ. Бритье. Завтракать пойду на Монпарнас, в«Дом», там все осталось как прежде, те же посетители, как всегда: старик с«Фигаро», старик с «Таймс», старик с «Месседжеро», все трое курят сигары,одинокая очень пожилая дама, чистенькая, как фарфор, затем – кто еще? – ахда, блондин с брюнеткой или брюнет с блондинкой, или блондин с блондином,брюнет с брюнетом – у этих цветовые комбинации реже, чем у разнополых пар;безусловно, сидит там и молодая американская семья, причем мама на стулебочком, потому что младенец приторочен к спине. Все эти лица и группы лицрасположились на большой веранде «Дома» с полным уважением к человеческойличности и занимаемому ею пространству, храня, стало быть, и за завтракомпервейшую заповедь европейского Ренессанса. Два внушительных нестареющих инемолодеющих «домских» официанта в длинных белых фартуках разносят кофе, сливкии круасаны. Рядом с верандой продавец «фрюи де мер» раскладывает на прилавкесвои устрицы. Изредка, то есть почти ежедневно, на веранде появляетсякакой-нибудь приезжий из какого-нибудь отеля поблизости, какой-нибудь молодойджентльмен средних лет, делающий вид, что он никуда не спешит. В руках у неговсегда газеты. Вот в этом и состояла прелесть парижских завтраков – все какобычно в Париже.

В киоске на углу Монпарнаса и Распая Лучников купил «ГеральдТрибюн» и двуязычное издание своего «Курьера». Сделав первый глоток кофе, он пасекунду вообразил напротив за столиком Татьяну Лунину. Улыбнувшись воображениюи этим как бы отдав долг своей так называемой «личной жизни», он взялся за газеты.Сначала «Курьер». Сводка погоды в подножии первой полосы, Симфи – 4– 25°С,Париж и Лондон – + 29°С, Нью-Йорк – + 33°С, Москва – + 9°С… Опять Москва –полюс холода из всех столиц. Экое свинство, даже климат становится все хуже.Несколько лет подряд антициклоны обходят стороной Россию, где и так всего нехватает, ни радостей, ни продуктов, и стойко висят над зажравшейся Европой,обеспечивая ей дополнительный комфорт. Главная шапка «Курьера» – запуск наорбиту советского космического корабля, один из двух космонавтов – поляк, или,как они говорят, «гражданин Польской Народной Республики». Большие скуластыелица в шлемофонах, щеки раздвинуты дежурными улыбками. На этой же полосе внизусреди прочего очередное заявление академика Сахарова и маленький портрет. Ну,разве это не справедливо, господа? В советском корабле впервые поляк на орбите,а господин Сахаров при всем нашем к нему уважении делает отнюдь не первыйстейтмент. В «Геральде» все наоборот: большой портрет Сахарова и заявлениенаверху, сообщение о запуске на дне, лики космонавтов, как две стертых копейки.Так или иначе, деморализованная и разложившаяся Россия опять дает заголовкимировым газетам. Кто же настоящие герои современной России, кто храбрее –космонавты или диссиденты? Вопрос детский, но дающий повод к основательнымразмышлениям.

На солнечной стороне Монпарнаса Лучников заметил сухопаруюфигуру полковника Чернока. Смешно, но он был одет в почти такой же оливковогоцвета костюм, как и Лучников. Почти такая же голубая рубашка. Смешно, но оностановился на углу и купил «Курьер» и «Геральд». Правда, подцепил еще пальцемиюльский выпуск «Плейбоя». Зашел в «Ротонду» и попросил завтрак, не забыв,однако, и о рюмочке «Мартеля». Кажется, он тоже заметил друга через улицу,сидящего, словно в витрине, на террасе «Дома». Заметил, но так же, как иЛучников, не подал виду. Через час у них было назначено свидание в двух шагахотсюда, в «Селекте», но этот час был в распоряжении Чернока, и он мог чуть-чутьпохитрить сам с собой, развалившись на солнышке, листать газеты, прихлебыватькофе, как будто ему, как и Лучникову, вроде бы предстоит праздный день.

Итак, поехали дальше. Политические новости Крыма. Фракцияяки-националистов во Временной Государственной Думе вновь яростно атаковалаврэвакуантов и потребовала немедленного выделения Острова в отдельноегосударство со всеми надлежащими институтами. Решительный отпор СВРП,коммунистов, с-д, к-д, «трудовиков», «друзей ислама». У всех свои соображения,но парадокс в том, что вся эта гиньольная компания с их бредовыми илихудосочными идейками ближе сейчас нам, чем симпатичные ребята из к-п. Увы,напористые, полные жизни представители новой, островной нации, о возникновениикоторой они кричат на всех углах, сейчас опаснее любых монархистов истарорусских либералов для Идеи Общей Судьбы. Не говоря уже о «коммисах» повсему их спектру, о них и говорить нет смысла. «Московские коммисы» повторяютза Москвой, «пекинские» за Пекином, евро-коммисы сидят в университетскихкабинетах, пока их ученики – герильеры – шуруют по принципу еще 1905 года –«Хлеб съедим, а булочные сожжем!» Эта идея неизлечима, дряхла, тлетворна. Бытьможет, главным и единственным ее достижением будет тот здоровый росток, которыйвозникает сейчас в самой Москве, то начало, к которому и тянется ИОС. Андрей АрсениевичЛучников довольно часто за утренним кофе казался сам себе здоровым, умным,деятельным и непредубежденным аналитиком не только нации, но и вообщечеловеческого рода.

Последний глоток кофе. Рука уже тянется к карману завчерашними «мессажами». По осевой полосе Монпарнаса к бульвару Сен-Мишельнесется, яростно сигналя, наряд полицейских машин. 9 часов 40 минут. Начинаетсяновый сумасшедший парижский день редактора одной из самых противоречивых газетнашего времени, симферопольского «Русского Курьера».

Записки в основном подтверждали назначенные уже ранееапойтменты, хотя одно послание было совершенно неожиданным. Вчера в обеденныйчас в отель позвонил мистер Джей Пи Хэлоуэй, компания «Парамаунт», и попросилмесье Лютшникофф связаться с ним по такому-то телефону. Позднее, то есть впослеобеденное время, мистер Хэлоуэй, то есть старый подонок, друг юностиОктопус лично заехал в гостиницу, то есть уже вдребадан, и оставил записку:«Андрей Лучников, вам лучше сложить оружие. Капитуляция завтра в час дня, брассери„Лили“, Сен-Жермен-де-Пре. Октопус». Ничего нс поделаешь, придется обедать самериканскими киношниками, не выбросишь ведь старого Октопуса на помойку,столько лет нс виделись – три, пять? Итак, давайте распределимся. Черезпятнадцать минут свидание с Черноком. В 11 часов ЮНЕСКО, Петя Сабашников. Кчасу едем вместе па Сен-Жермен-де-Пре. После обеда надо позвонить в советскоепосольство, узнать о продлении «визы многократного использования». В 5 часоввечера с Сабашниковым – к фон Витте. В 6.30 интервью в студии Эй Би Си. Затемприем Пэн-клуба в честь диссидента X. Допустимое опоздание полчаса.Укладываюсь. Вечер, надеюсь, будет свободен. Проведу его в одиночестве. Неужелиэто возможно? Пойду в кино на Бертолуччи. Или в тот джазовый кабачок в Картье Латэи.На ночь почитаю Платона. Не выпью ни капли. Впрочем, нс пойду пи в кино, ни вкабачок, а сразу залягу с Платоном… то место о тирании и свободе, прочту егозаново…

Андрей Лучников положил на стол деньга, забрал свои газеты ивышел из кафе. То же самое проделал на другой стороне улицы полковник Чернок,командующий Северным Укрепрайоном Острова Крым. Они двинулись в сторону«Селекта», почти зеркально отражая друг друга.