– А было у него имя? – спросила Алекса, когда Делия снова замолчала.

– Что? – Она вздрогнула, словно потревоженная среди сна. – Да, Сэм, но его звали еще Анубисом. У них была группа «Ангелы смерти», они играли готический рок, я никогда не думала, что мне нравится такое направление… В общем, мы стали встречаться. Он остался в городе, в нашей единственной маленькой гостинице, хотя, ты знаешь, тем, в ком нет магии, сложно находиться в местах, наделенных магической силой.

– И у него точно не было магической силы?

– Точно не было. – Делия вздохнула. – Я, конечно, пыталась отыскать хотя бы всплески, но ничего. К сожалению. Я была бы рада, окажись в нем хоть капля силы, но увы… К тому же он реагировал на город как и все случайно попавшие люди: жаловался на головную боль. Ты же знаешь, что нормальному человеку трудно находиться рядом с Разломом. То, что для нас – источник силы, отнимает энергию у них. Есть мнение, что маги – это люди с определенной мутацией, научившиеся жить у Разломов и черпать оттуда энергию. Они…

– Я знаю, – перебила Алекса. – Расскажи лучше о… Сэме. – Ей было странно, что у того, о ком она столько думала в детстве, вдруг появилось имя, причем самое простое, банальное и вопиюще обычное.

– Мы провели вместе неделю. Это было лучшее время в моей жизни. – Делия встала и в волнении заходила по палате. – Его друзья из группы уехали, а он остался… ради меня. Мне все говорили, что нельзя связываться с чужаком, что мы слишком разные, но мне все это было безразлично. С ним я ощущала себя по-настоящему живой. Он умел смотреть так, что чувствовалось: я действительно важна для него. Он не слишком любил разговаривать, зато, когда пел, его голос проникал до самых глубин души. Однажды мы гуляли у озера. Был студеный осенний день, под ногами шуршали опавшие листья, и все вокруг было таким пронзительно-ярким, как бывает в последние дни светлой половины года. Он пел для меня, я не помню слов, но очень четко помню его голос… А потом Сэм спросил, уеду ли я с ним, соглашусь ли поменять свою спокойную жизнь на полную неизвестность. И я вдруг испугалась и промолчала, к тому же моя мать, твоя бабушка, болела, мне не хотелось оставлять ее одну, а он рассмеялся и сказал, что это не важно, все равно все решится само собой. Он очень долго не отпускал меня в тот день, мы целовались до изнеможения и любили друг друга на груде осенних листьев. И все действительно решилось. На следующий день у мамы случился тяжелый приступ, я провела с ней весь день, а вечером, почти решившись бежать, пришла в гостиницу и узнала, что Сэм уехал. Вот так, ничего мне не сказав… Неизвестно куда…

– Я думаю, там, у озера, он попрощался с тобой, – тихо сказала Алекса. Рассказ ее задел. А еще она вдруг неожиданно вспомнила, что, когда увидела Габриэла впервые, он тоже пел. Совпадение? Проклятье? Странная традиция женщин из их семьи? Или, возможно, ее собственная генетическая память?.. Вдруг Габриэл зацепил ее именно этим?

– Я поняла это, но кинулась его искать. Никто не знал, когда и куда он уехал. Видимо, вызвал такси из другого города… Я пыталась найти его с помощью магии, но ничего не вышло… Все смеялись надо мной и спрашивали, где же мой красавчик, а я даже спать не могла. Ходила так, словно у меня в животе огромная рана. Было очень больно. Я помню, что ночами лежала и смотрела в темноту… А потом умерла мама, и я вовсе перестала вставать с кровати. Для меня не оставалось смысла жить, и только хотелось, чтобы все закончилось быстрее, чтобы перестало болеть… Но… – Делия, оглянувшись на Алексу, грустно улыбнулась. – Это в прошлом. У истории, как ты знаешь, хороший конец. Мне помогла соседка, она едва ли не силой вливала в меня всякие бульоны. А потом она сказала мне, что я беременна и у меня будет девочка. Я услышала эти слова, хотя не слышала почти ничего, что говорили мне раньше, но не поверила им сначала…

– А потом родилась я, – резюмировала Алекса.

– Да, и это было настоящим чудом после всех потерь. – Делия вернулась к кровати и мягко прикоснулась к волосам дочери. – Только то, что ты должна была появиться на свет, вернуло меня к жизни. Я понимала, что должна сохранить тебя, уберечь тебя и старалась, как могла, делать это и дальше.

Алекса молчала. Рассказ матери прошелся по сердцу леденящим холодком. Вот почему Делия постоянно унижалась и терпела: не ради себя, а ради нее. К тому же можно себе представить, что говорили и как обращались с ней в Колмаре. Связалась с проходимцем, обычным человеком, да к тому же музыкантишкой, и еще умудрилась родить от него ребенка. Хуже и не придумаешь. Все в городках ратуют за чистоту крови, к тому же, как известно, чем чище кровь, тем сильнее дар. А уж на даре у них помешаны все.

– Ты осуждаешь меня? – Теперь Делия снова смотрела прямо на дочь.

Девушка покачала головой. Она действительно не осуждала, да и к чему тут осуждения? Конечно, она хотела бы, чтобы у нее был влиятельный и любящий отец с нормальной магической кровью и высоким даром, вроде отца Теоны, но, кажется, выбирать тут невозможно. И вот на свет появилась она – не слишком способная, определенно странная, да к тому же с неуживчивым характером. Просто ходящая антиреклама смешанных браков.

Еще некоторое время они сидели молча. Ни одна из них не могла найти подходящих слов, поэтому Алекса даже обрадовалась, когда в дверь снова заглянул Себастьян Броу.

– Ты еще здесь? – обратился он к Делии. – Пойдем, я помогу тебе устроиться. Ты очень бледна, обязательно отдохни.

– Да. – Делия встала и растерянно посмотрела на дочь. – Можно я навещу тебя… попозже? – И, дождавшись утвердительного кивка, вышла.

Радуга, взбежав по плечу хозяйки, потерлась о ее щеку.

– Ну что же, – Алекса машинально погладила фамильяра, – зато теперь мы можем быть почти уверены, что мой отец не имеет никакого отношения к Разлому. Даже если в Айрис была такая кровь, очень сомнительно, что во мне она есть. Но я, конечно, продолжу сбор сведений.

Крыса не стала спорить. После разговора Алекса чувствовала себя какой-то выжатой, словно перекрученное в стиральной машине белье, и решила немного поспать, пока не пришли ее допрашивать. Но