— Да. И я даже подозреваю, какие. Шульц как раз нам про них рассказывал.

— «Отдел рекламаций»?

— Вероятнее всего. И они явно очень не хотели, чтобы эта кошко-девушка стала реальностью.

— А зачем это Шульцу? — задумалась художница. — Ну то есть у многих есть любимые темы…

— Фетиши, — хмыкнул Виктор.

— Называй как хочешь. Я же изучала вкусы аудитории. Кому-то нравятся девушки — кошки, кому-то горничные, кому-то…

— Секретарши…

— Вижу, ты до сих пор под впечатлением? — вдруг хитро улыбнулась Юми. — Я такое не рисую, слишком банально. Сногсшибательная секретарша приносит шефу кхм… кофе. Слишком изъезженный сюжет.

— Знаешь, кофе она может быть и носит, — с видом знатока ответил Виктор. — А вот «кхм… кофе» в её исполнении надо еще заслужить. Даже такому как Шульц.

— Тебе тем более ничего не светит, успокойся уже, — рассмеялась художница.

Виктору вдруг показалось, что она притворяется. Торопится сменить тему. Натянуто смеется, лишь бы не показывать настоящих чувств. Он поспешно убрал с экрана фото взорванного здания и сказал:

— Может, Шульц действительно просто любит редкости? То, чего ни у кого нет. Почему бы ему тогда не интересоваться Консорциумом и «Отделом рекламаций»?

— По той же логике — никто не знает, а он знает? — предположила Юми. — Возможно. Он такой разносторонний человек…

Виктор не стал комментировать вслух. А то пришлось бы острить, а художница до сих пор под впечатлением.

* * *

Прыжков запланировали целых три. Хватило бы и двух, но Юми отчего-то настояла на обходном маршруте. Наверное, так будет меньше трясти. Или раскачивать. Или что там еще происходит во время прыжка? Они все почему-то разные. Возможно, наука могла бы это объяснить, но Виктор хорошо себя чувствовал в ньютоновской физике и глубже постигать устройство вселенной не стремился.

Но один вопрос надо было прояснить.

— Слушай, Юми, — спросил он, пока корабль крутило в очередном прыжке. — А почему мы не можем просто поймать этот маяк? Повисеть, покрутить настройку.

Девушка в ответ выразительно хлопнула себя ладонью по лбу.

— Нет, ну если я глупость сморозил, ты так и скажи, — добавил Виктор.

Юми развернула кресло в его сторону, глубоко вздохнула и начала объяснять.

— Гиперпространство очень хаотично. Очень. Воплощение бардака. Если просто ловить всё подряд — будет каша. Из которой даже самый мощный в мире компьютер никаких закономерностей не вытащит. Поэтому маяк излучает очень длинную и сложную последовательность — так меньше шансов, что она потеряется в шуме. А приёмный тракт гипердвигателя ищет её всю целиком. И требует устойчивого приёма несколько раз подряд.

— Поэтому перед прыжком минут по двадцать висим?

— Двадцать? Пфф… Я знаю маяк, где надо час висеть.

— То есть, — задумался Виктор. — Код подобрать невозможно. Его нужно знать.

— Понял наконец? — фыркнула Юми и развернула кресло обратно к своему пульту.

«Код нужно знать» — продолжал размышлять Виктор — «Значит, его где-то нашли. После гражданской войны или до? Сто лет дилетантских раскопок на радиоактивных руинах, или многие века исследований — что из этого более вероятно?». Чутьё полицейского уже склонялось к совершенно определенной версии. А значит, «гражданская война в Консорциуме» могла заиграть новыми красками.

* * *

Все прыжки уложились в полдня. На удивление быстро. Но пришлось ради этого перенести обед — Юми не любила ничего откладывать на потом, и питаться между прыжками категорически отказалась. Есть такие люди, которым надо «отстреляться», решить все вопросы, чтобы потом спокойно заниматься своими делами. Виктор это, в принципе, одобрял, но сам привык жить совершенно по-другому. В полиции у детектива запросто может быть несколько дел одновременно. Первое — просто «сгоняй посмотри», на втором опрос свидетелей, на третьем следственные действия, на четвертом — ожидание экспертизы затянулось настолько, что уже и о деле забыл, пятое идёт в суд — сплошная бумажная работа… а шестое внезапно вернули на доследование, и Шеф за него всю плешь проест. И одновременно с этим как-то существуют кофемашина и свежие художества в сети. Всё же не даром говорят, что человек привыкает ко всему.

«Кицунэ» предстояла посадка на довольно крупную планету с атмосферой. Выход на орбиту Виктор благополучно проспал — Юми как-то так подгадала, что тяга не менялась до самого выключения двигателей. Оставалось подождать «всего пару витков», пока орбитальная механика вынесет корабль в нужную точку. Или, если точнее — пока планета повернётся так, чтобы космодром оказался в плоскости орбиты. Виктор уже почти понимал, что это значит. Но, как всегда бывает с дилетантами, забыл про главное — планета большая, и один виток по орбите занимает полтора часа. Итого три часа гарантированной непрерывной невесомости. Половина его суммарного налёта за все три года армии.

К счастью, армейский опыт и выручил. Правило первое — пристегнись и сиди. Второе — не связывайся с космическим сортиром. Этого всегда хватало.

А вот Юми была в невесомости как рыба в воде. Конечно, у неё были магниты в обуви, но пользовалась она ими только чтобы зафиксироваться на месте. Девушка легко и непринуждённо летала по отсекам, казалось ей даже нравится. И даже почти не ворчала на Виктора, которого пришлось буксировать до кресла и пристёгивать как следует.

Сама посадка была очень похожа на армейские воспоминания. Точно такой же тормозной импульс — три G, но недолго. И затем падение в атмосферу кормой вперед. Трясло не так сильно, меньше чем в армейском транспорте. И никто в ухо не кричал — ни паникёры, ни орущее на них начальство. Ну просто комфорт «пять звёзд». Не хватало только последней опции, но увы — превосходный телескоп «Кицунэ» был убран и закрыт бронированной крышкой, чтобы не повредило при спуске. Приходилось довольствоваться камерами внешнего обзора, которые включились только в нижних слоях атмосферы, когда корабль пробивал реденькие полупрозрачные облака.

Внизу была равнина, плоская как стол. Ни рек, ни озёр Виктор не заметил. А вот космодром нашелся сразу — голографическая подсветка была такой яркой, что бросалась в глаза даже днём. Здания были заглублены в землю и обвалованы, будто военные строили. А посадочные площадки выделялись только подсветкой. Корабли стояли ровными рядами прямо в степи, пустыне, или что там?…

Оказался солончак. Настолько выжженный и спрессованный, что «Кицунэ» почти не поднимала пыли когда садилась, хотя работали все три двигателя.

Наконец голос диспетчера из динамиков произнёс то самое слово — «выключайтесь». Всё,