не лучше ли отложить воспоминания? — во второй раз прервал Реджис. — Расскажите, что с Линдаром.

— О, не волнуйтесь, мастер дознаватель, с ним все будет в порядке. Но, боюсь, привычный голос вернется не раньше завтрашнего дня. Вы ведь хотите задать вопросы? Так вот сегодня не выйдет. Судя по симптомам, его отравили листьями эвламы — звериной лилии. Ее используют в некоторых лекарствах, но в весьма малых количествах. Верно, госпожа Ирмас?

— Да, точно. Эвлама сочетается лишь с некоторыми компонентами — по пальцам можно пересчитать. С остальными превращается в яд.

Целитель кивнул.

— Тот, кто добавил ему зелье, явно об этом не знал. Эвламу еще зовут безмолвным убийцей. Она действует на связки и лишает жертву голоса.

Реджис взглянул на Линдара, который лежал с закрытыми глазами.

— Не волнуйтесь, он спит, — уверенно проговорил целитель. — Я дал ему капли. Госпожа Ирмас, могу рассчитывать на вас? Дадите через три часа еще одну дозу?

— Дам, но… Погодите, Линдар должен остаться здесь?

Жить под одной крышей с постояльцами я была готова, но вот пустить одного из них на личную половину — совершенно другое дело.

— В лучшем случае, он сумеет уйти завтра к вечеру, — развел руками целитель.

Я взглянула на Реджиса, а тот лишь кивнул:

— Это мы уладим. Господин Ошиль, вы не сумели определить, каким зельем его отравили?

— К несчастью, нет. Составлено оно было неверно, а потому даже амулеты не дали точного ответа. Одно скажу точно: смерти Линдару никто не желал, иначе снадобья госпожи Ирмас бы не сработали. Зелье должно было дать какой-то другой эффект. Если у вас сохранились остатки еды или питья, я бы мог попытаться выяснить в своем кабинете.

— Остатки эля подойдут?

— Да, вполне.

Целитель засобирался уходить. По неторопливым движениям, аккуратности, с которой он прикасается к каждому предмету, чистоте и ухоженности кофра для инструментов и лекарств, я сочла Ланса Ошиля уверенным, опытным и не желающим уходить слишком быстро.

— Господин Ошиль, не хотите ли поужинать?

Целитель обернулся, расплылся в улыбке словно этого и ждал.

— Благодарю, с радостью. Домой торопиться нет причин, а у вас готовит та же самая повариха, верно?

— Так и есть.

Интересно, обидится ли Ошиль, если предложить ему зелье для волос? Судя по цвету, он пользовался какой-то краской — не слишком солидно почтенному человеку.

— Заодно расскажете, как дела в Гавронской школе, — продолжил Ошиль, закрывая кофр. — В юности я работал в тамошней лаборатории и получил массу полезного опыта. Одна моя однокурсница осталась там преподавать, представляете?

В моей жизни школа оставалась одним из лучших воспоминаний. Именно там я впервые поняла, что чего-то стою, что могу быть не только докучливой девчонкой, доставшейся от гулящей матери и сиротой, на которую магистрат вынужден тратить городскую казну. Школа научила меня слишком многому, чтобы сейчас я обращала внимание на снисходительный взгляд Реджиса Эрвана.

— С радостью присоединюсь к вам за ужином, — проговорил дознаватель. — Если, конечно, госпожа Ирмас позволит.

— Отчего же нет? — холодно улыбнулась я, сдерживая раздражение.

— Чудно-чудно, — обрадовался целитель. — Не думал, что вечер окончится в такой приятной компании.

— Вы правы, — согласился дознаватель, бросая тяжелый взгляд в мою сторону.

Глава девятая

Эри спускалась вниз и зевала так широко, что я начала опасаться, как бы она не свалилась, пропустив ступеньку. Вчерашний вечер затянулся. Когда Тибо спел все песни, какие знал, и чуть ли не потерял голос, явился еще один музыкант. Такой же оборванец, но со скрипкой. Его Тибо позвал нарочно, чтоб сумел заработать. Моряки с «Амелии» к тому времени как следует набрались эля и требовали веселья. Я не решилась лишать удовольствия тех, кто щедро платит, и позволила музыканту остаться. Играл он неплохо, а, главное, посетители остались довольны.

— Доброе утро, госпожа, — еще раз зевнула Эри. — Как ваши дела?

— Спать хочется, — ответила я, кутаясь в теткину шаль. Никогда не могла согреться спросонья. Тело не отдохнуло и требовало сжалиться, отзываясь ознобом. — Хочешь выпить?

— Что это? — Эри вытянула шею, с любопытством заглядывая в мою кружку.

— Лекарство для бодрости.

— Хочу. Спасибо, госпожа.

Сегодня я поступила умнее — с самого утра приготовила целый кувшин. Если расходовать бережно, зелье настоится как следует и к вечеру обретет все положенные свойства.

— Апчхи-и-и! А-а-апчхи-и-и…

Следом что-то упало и глухо ударилось. Эри ойкнула и подскочила, прижимая руки к груди.

— Кто это, госпожа?

— Тибо. Попросился переночевать прямо здесь, в зале. Ночи сейчас прохладные.

Музыкант, ежась, уселся на том самом пьедестале, откуда вчера пел баллады. Старая куртка не слишком-то грела и Тибо кутался в ее полы как мог.

— Доброе утро, госпожа Сорель, — мгновенно просиял он. — Как я рад видеть вас и — Эри, верно?

Девушка робко кивнула.

— Простите, дамы, если напугал. Спится здесь просто прекрасно, но немного неудобно. Бока так и болят, надо бы размять их. О, госпожа Сорель, а что за чудный аромат витает вокруг? Одно из ваших знаменитых зелий?

По поводу знаменитых я бы многое могла сказать о длинном языке некоторых посетителей таверны и музыкантов. Тибо же, совершенно невозмутимо направился к стойке, заинтересовавшись напитком.

— Не окажете ли милость, позволите попробовать?

Я молча подвинула пустую кружку. Такими темпами кувшина до вечера не хватит.

— Боги воздадут за вашу щедрость, госпожа Сорель.

Вид у Тибо был крайне помятый. За ночь потрепанная одежда измялась еще больше, волосы стали торчать в разные стороны, а на лице появились грязные разводы. Надо бы вымыть пол получше.

— Надеюсь, сегодня мы повторим успех, — проговорил музыкант, делая глоток. — О, какой свежий вкус. Как вы это приготовили? Надо же! Как будто чувствую себя лучше. Так о чем это я? Думаю, госпожа Сорель, сегодня явится не меньше посетителей, чем вчера.

Я вздохнула.

— Кто знает, что будет после вчерашнего случая с Линдаром.

— Как он, госпожа? — осторожно спросила Эри.

— Спит. Мы с Кайрой давали лекарство всю ночь.

— М-м-м… Чудный вкус, — протянул музыкант. — Ни в какое сравнение с той бурдой, что я пил раньше. Знаете, госпожа Сорель, музыкальный талант так и не принес мне богатства. Денег на приличные зелья никогда не хватало. Вот на рыночной площади есть одна старуха…

Тибо ободрился и, видно, решил посвятить нас в очередную историю из своей жизни. Но рассказ бесцеремонно прервали удары железного кольца. Когда же я привыкну к нему?

— Терк еще не открывал дверей, госпожа, — сообщила Эри.

Опыт подсказывал, что такие ранние визиты не оканчивались ничем хорошим.

— Наверное, посетитель, — ответила я, надеясь поверить в собственные слова.

— О, не беспокойтесь, госпожа! Я сам открою.

Тибо,