распустить, а функции по пропаганде за границей передать Совинформбюро. Газету “Единение” как орган ЕАК, не оправдывающий своего назначения, закрыть».

20 ноября 1948 года Сталин подписал секретное решение Бюро Совета министров: «Еврейский антифашистский комитет немедля распустить, органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать». На следующий день сотрудники Министерства государственной безопасности провели обыск в помещениях комитета, забрали всю документацию, здание опечатали.

Министр госбезопасности Виктор Абакумов представил в ЦК записку:

«Министерством государственной безопасности СССР в результате проводимых чекистских мероприятий устанавливается, что руководители Еврейского антифашистского комитета, являясь активными националистами и ориентируясь на американцев, по существу проводят антисоветскую националистическую работу».

Арестованных били. Некоторые умерли прямо в тюрьме. Следствию нужно было что-то серьезное – подготовка покушения на Сталина, шпионаж, диверсии, а эти люди, даже когда их били, ничего такого придумать не могли. Они играли в театре, писали стихи, лечили больных… Несмотря на пытки и издевательства, далеко уже не молодые и не очень здоровые люди явили образец силы духа и мужества.

Сидевшие на скамье подсудимых известные актеры, писатели, врачи не участвовали в подготовке террористических актов против товарища Сталина, не занимались шпионажем и предательством и даже не вели антисоветской пропаганды. Но всех расстреляли. Вождь сделал снисхождение только одной пожилой женщине, академику Лине Соломоновне Штерн, биологу с мировым именем, лауреату Сталинской премии. Она приехала из Швейцарии строить социализм. Ей дали десять лет…

От Суслова, который после смерти Жданова отвечал за идеологический фронт, вождь тоже требовал прежде всего борьбы с иностранным влиянием.

Константин Симонов вспоминал, как Сталин собрал руководство Союза советских писателей. Заговорил о «неоправданном преклонении перед заграничной культурой».

– Эта традиция идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами-засранцами. – Сталин позволил себе пошутить. – У военных тоже было такое преклонение. Теперь стало меньше…

Кинематографистам вождь внушал:

– Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждал страну от иностранного влияния.

Сталин недостаточно хорошо знал историю. Как раз по приказу Ивана Грозного в Германии набирали мастеров различных специальностей и заманивали в Россию. И среди опричников, его личной гвардии, процент иностранных выходцев был очень высок.

В западном образе жизни Ивану Грозному не нравилось народоправие или, говоря современным языком, демократия. Когда царь обратился к британской королеве, Елизавета ответила, что решение примет парламент.

Московский государь пренебрежительно заметил:

«Мы думали, что ты правительница своей земли и хочешь чести и выгоды своей стране. Ажно у тебя мимо тебя люди владеют и не токмо люди, но и мужики торговые и о наших государевых головах, и о честех, и о землях прибытка не ищут, а ищут своих торговых прибытков. А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица».

Но при этом Иван Грозный жил в страхе. В начале сентября 1567 года он пригласил британского посланника и попросил передать королеве нечто важное. Запретил доверять послание бумаге! Посол сам отправился в Лондон и здесь рассказал: царь просит королеву предоставить ему в Англии убежище «для сбережения себя и своей семьи».

Сталин объяснил, что задача номер один – покончить с преклонением перед иностранцами:

– В эту точку надо долбить много лет, лет десять надо эту тему вдалбливать.

Михаил Андреевич Суслов старался, как мог. Развернулась борьба с «низкопоклонством перед Западом». Все, что шло из западных стран, даже в точных науках, клеймилось как реакционное. Ученые вычеркивали ссылки на иностранных авторов. Доходило до абсурда.

«Даже цитировать иностранных авторов не полагалось, – вспоминал академик медицины Александр Леонидович Мясников, лечивший Сталина, – редакция их имена все равно должна была вычеркивать, так как советская наука – передовая и только несоветский человек может “преклоняться перед заграницей”. Даже название некоторых диагностических признаков или методик стали “русифицироваться”. Точку Эрба для выслушивания аортального диастолического шума переименовали в точку Боткина (который, ссылаясь на Эрба, указывал на ее значение); симптом Битторфа стал симптомом Тушинского, хотя сам Михаил Дмитриевич и не думал открытие Битторфа приписывать себе. Появился “симптом Кончаловского”, хотя это был хорошо известный симптом Румпель-Леде.

Шло беззастенчивое ограбление интернациональной науки и воровское приписывание ее открытий отечественным ученым (конечно, без их согласия)».

В 1948 году в Военной Краснознаменной академии связи имени С. М. Буденного обсуждалась работа члена-корреспондента Академии наук Григория Васильевича Кисунько, создателя первой системы противоракетной обороны. Его книгу выдвинули на Сталинскую премию. Но начальник кафедры основ марксизма-ленинизма заявил, что в книге Кисунько только в предисловии говорится о приоритете отечественной науки, а в самой книге – сплошь иностранные фамилии: Максвелл, Гельмгольц, Герц… Ученый совет академии отменил выдвижение книги на премию.

Один автор представил в издательство «Московский рабочий» рукопись под названием «Американское гестапо», посвященную «системе внутриполитического шпионажа и полицейского террора в США». Издательский редактор констатировал: рукопись основана «на домыслах и измышлениях». Автор обратился к Молотову: издательство преступно медлит – не спешит выпустить книгу, посвященную такой политически острой теме! Молотов переслал письмо секретарю ЦК Суслову. Рукопись отправили на просмотр министру госбезопасности генерал-полковнику Абакумову.

Министр ответил: «При подготовке рукописи автор использовал закрытые материалы, говорить о которых в открытой печати нецелесообразно. На квартире у автора хранились секретные материалы об американской разведке. Органами безопасности все эти материалы изъяты».

«Закрытые» материалы – это об американской разведке? Но имелись в виду вовсе не документы ЦРУ, добытые нашей разведкой, а статьи из американской прессы, которые следовало держать в секрете от советских людей… Впрочем, мнением Абакумова в данном случае пренебрегли. Название книги – «Американское гестапо» – так понравилось Суслову, что книга в 1950 году вышла в свет.

Железный занавес появился не после Второй мировой, а еще после Гражданской. При новой власти ездить за границу позволялось узкому кругу советских людей. Разрешались только служебные командировки (они были очень редкими), и для многих они закончились печально: обвинением в шпионаже. Иностранцев пускали только в силу необходимости, и встречаться с ними было рискованно даже для уполномоченных на то лиц. Зарубежную прессу получали только несколько важнейших учреждений: ЦК партии, Министерство иностранных дел, ведомство госбезопасности, ТАСС. Изданные на Западе книги в библиотеках чаще всего попадали в «спецхран».

Виктор Васильевич Прибытков, заместитель начальника главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР, вспоминал:

«Главлит контролировал ввоз в страну печатной, аудио-, видео– и изобразительной продукции из-за рубежа. В помещении на площади трех вокзалов десятки работников специального подразделения Главлита (Второе управление), владеющих иностранными языками, ежедневно вскрывали бандероли и посылки с информационной продукцией, приходящей из-за рубежа в адрес организаций и граждан.

Читали, прослушивали, просматривали, переводили