– Я – Гил Бастер, – провозгласил он утробным басом.

– Тебе привет от Инната, – сказал Сулима.

– От кого?

– Отшельника так зовут. На!

Левой рукой Гил перехватил записку и прочитал ее, оттопыривая нижнюю губу. Под конец его борода расщеперилась улыбкой.

– Ну, так это совсем другое дело! – сказал он. – Друзья Отшельника – мои друзья. Заходите!

Во внутреннем дворе было чисто и скромно, хотя достаток чувствовался. Да и народу было немало – крепкие девахи, крепкие молодцы и даже пара крепких «трудовиков». Эти сидели чуть в стороне, но забитыми не выглядели – вон какие сытые морды. Похоже, Гил был из тех, кто пахал вместе со всеми, не чинясь.

Ломов подумал и решил подкатить к фермеру. Начал он издалека:

– Гил, а ты на ярмарку собираешься?

– А как же! Детей оставлю на хозяйство и двину.

– Ага… – Антон сделал вид, что задумался. – А на ярмарке люди с деньгами? Я имею в виду, заплатить смогут?

– Ну, конечно! За тем и едут, кто продать, кто купить.

– Ага, ага… А то мы лучевики продать хотим, ну, и еще кое-что.

– Лучевики – товар ходкий, – кивнул Бастер, оглядывая агрегаты, что висели на плечах землян. – Двухпотоковые фузионные?

– Да вроде… – протянул Ломов, хотя точно знал все характеристики «Излучателя плазменного пульсирующего», который все звали лучеметом.

– Я бы купил, – сказал Гил.

– Да? Ну, мы тогда тебе и продадим, когда до Дассина доберемся, а то стремно в лесу без оружия.

– Не вопрос! – бодро кивнул Бастер, перемигиваясь с сыном, – вот, дескать, какие лохи подвернулись.

– А не подскажешь, кто там мог бы «морской воск» купить?

– Красный? – насторожился фермер.

– Не, розовый. Но большой!

– Очень большой?

Ломов поискал глазами, с чем бы сравнить, и увидал на чисто выскобленном столе каравай.

– А вон как та буханка!

– Врешь! – выдохнул Гил.

Антон, с выражением оскорбленной невинности, достал свою добычу.

Общий вздох пронесся по двору.

– А… зачем вам тащиться на ярмарку с… этим? – затянул фермер, глаз не отрывая от розового чуда. – Я бы и сам купил!

– А денег хватит? – наморщился Сулима.

– Пятьдесят мы, конечно, не запросим, – задумчиво сказал Антон, почесывая в затылке, – но тыщ двадцать пять точно…

– Пять! – выпалил Гил.

– Двадцать.

– Десять!

– Пятнадцать, и ни сантом меньше.

– Согласен! – быстро сказал Бастер.

– Только чтоб переводом нам на шунты, по пять каждому.

– Согласен!

Гил замер, а глаза у него расфокусировались на мгновенье – в это время фермер проводил транзакцию. Почти тут же на сетчатке Ломова высветилось подтверждение перевода – ноли на его счету в Планетарном банке Лоа сменились приятным числом «5000».

– Держи!

Ломов протянул Гилу глыбку «морского воска», наблюдая за тем, как блестят глазки у фермера. Наверняка подсчитывает барыши.

Да пускай… Шальные деньги, они и есть шальные.

– Подбросите нас на ярмарку?

– Не вопрос! Только это через неделю будет. Погостите пока…

Неделя прошла, как у бабушки в деревне. Антон просыпался поздно, пил здешнее молоко, закусывал ломтем душистого хлеба, совершенно не думая о том, что «коровы» местные относятся к рептилиям, а на муку перемалывают высушенные клубни «донного ореха» – прибрежной водоросли.

После завтрака Ломов покидал свою комнату со стенами, каким-то образом плетенными из лиан толщиной в ногу, и шел в огород. Копал, устраивал грядки, высаживал рассаду – погружал в рыхлую почву розоватые побеги, поливал. После обеда, бывало, прогуляется на пастбище, соберет подсохшие «яблоки» навоза, больше смахивающие на «арбузы», побросает их в бочку с водой – подкормка получается…

Сельская жизнь здорово успокаивала, укрепляла нервы, да и мышцы были в тонусе.

Семейство Бастера начало готовиться к ярмарке дня за три до отъезда, а когда собралось наконец, то со двора выехали два грузовика, нагруженных товаром. Машины были самые обыкновенные, без гравитаторов, на шаровых шасси, что для здешних болотистых мест подходило отлично.

Ломов устроился с комфортом в кузове, на мягких тюках. Гил Бастер покачивался рядом, закинув руки за голову и глядя в небеса. Прибыли, наверное, подсчитывает…

Двигатели урчали размеренно, машину плавно покачивало на ухабах. Антон покосился на фермера.

– И сильно вас риитяне, в смысле боевики достают?

– Да не-е… – протянул Гил. – Риитяне – что? Куклы! Что им носолобые скажут, то они и творят. Это после войны жарко было, мне отец рассказывал. Тогда тут ангиан шарилось по лесу – тьма! Ничего, повывели… А тех риитян, что остались, имперцы подзуживают постоянно. Иногда, говорят, с кораблей сбрасывают им оружие, то-се… Может, и врут, конечно. А чего ты спрашиваешь, будто нездешний?

– А мы не местные, – усмехнулся Ломов. – Нас сюда продали в «трудовики» с рейдера «На-лиу». Слыхал, быть может? А мы чего-то не захотели.

Фермер рассмеялся.

– Да тут таких… знаешь сколько? Вон, батя мой тоже в плен попал. Продали его в Дассине, а он в ту же ночь сбежал. Сюда, на Юг. А тут так – можешь волю отстоять? Молодец, стало быть, свободный. Не можешь? Значит, быть тебе рабом. А имперцы – те еще сволочи. Для них все, кто не с Анга, – рабы! А батя мой поднялся, развернулся. Мне вон нейрошунт поставил, когда я школу кончил в Дассине…

– Слушай, давно хотел спросить, да не у кого…

– Спрашивай.

– Насмотрелся я на ангиан… Почему они такие? Словно кто душу из них вынул почистить, а обратно сунуть забыл.

Бастер хохотнул.

– Хорошо сказано. Да, имперцы такие. Потому я и опасаюсь их – они не совсем люди. И дело вовсе не в их носах. Просто… Хм. Это началось лет двести назад. Тотальное извращение. Да-да! Вот, они любят нас критиковать за наши ранги, лишь бы погордиться тем, что сами когда-то были разделены на касты. Потом-то они их отменили. Великое достижение! С этого-то все и пошло, с безудержного стремления к свободе. Вроде бы хорошая цель – свобода, но ведь должны же быть какие-то границы, рамки, иначе не воля получается, а вольница, вседозволенность, хаос. Потом они отменили разницу между расами – у них на Анге жили люди с голубой кожей, их там угнетали по-всякому, а потом носолобые постановили, что расизм непозволителен.

– Политическая корректность.

Фермер подумал и кивнул.

– Подходящее определение! В принципе, начали они правильно, но постепенно зашли в тупик. Уравняли нормальных людей и гомосеков. Уравняли нормальную семью с браками линейными, клановыми и прочими.