Отлично. Все мои еще живы и даже относительно здоровы. Лисовчиков осталось только четверо, но тоже в хорошей форме. Бинго! Одного из черкесов можно повысить до пятигорца! Облом. До окончания боя эта опция недоступна, а была бы очень неплохая подмога и неприятный сюрприз врагам.

— Бабах! Бабах! — минус пять и шесть. Вот теперь можно и саблей помахать.

Ну, что тут скажешь — сила, конечно, солому ломит. А если вместо соломы пучок арматуры?

Не скажу сколько длился бой, не засекал, но вот уже мои вытеснили уцелевших разбойников из леса на дорогу, и методично, без излишней суеты, сокращают их поголовье. В общем-то, все верно. Зачем нам пленники? Если только спросить, где их лагерь?

Так для этого имеется другой, проверенный способ.

Парочке дезертиров, в самый последний момент дают сбежать… И оба разбойника, не сговариваясь, бросаются в лес. Что важно — в одном направлении. Нам остается лишь последовать за ними. Ориентируясь на хруст валежника и не забывая перезаряжать пистоли и карабины.

А когда выскочили на поляну, выстрелили, как по команде. Все… Оба беглеца и оставшиеся в лагере кашевары, упали замертво. Повезло... Поскольку, осознав увиденное, по меньшей мере мне, захотелось их убить еще раз.

Бесстрастный секретарь, поздравив с победой и объявив награду, утверждал, что в обозе дезертиров находится «19» пленников. «3» казака, «4» гайдуков, один московский дружинник, «2» служанки, «4» дворовые девки, «3» крестьянки и — панна Елена. Но, если дружинника и женскую часть полона я пока не видел, то мученические лица казаков и гайдуков — сидящих на палях вокруг разбойничьего лагеря — рассмотрел хорошо.

Никогда не понимал, почему люди (или правильнее говорить — нелюди?) так любят истязать себе подобных? Если мы все созданы по одному подобию и условно братья и сестры, то откуда такая лютая ненависть?

Убить врага — это понятно. Допросить со всей возможной суровостью «языка» — тоже допустимо. На то он и враг. А над беззащитными издеваться, мучить зачем? Все-таки ошибается Дарвин, человек не венец развития животного мира, а какой-то вбоквелл с элементами бдсм.

Бедолаг прикончили, не сговариваясь. Увы, но это единственное, чем мы могли помочь. Потом — занялись остальными пленниками.

Этим повезло больше. Хоть одежда девушек превратилась в скудные лохмотья, почти ничего не прикрывающие, да и сами девицы выглядели помятыми и зареванными, но похоже, захватили их недавно, потом мы объявились, и «веселье» разбойники отложили до вечера. Ну, или пока с нами не разделаются…

А панночку и вовсе пока не тронули. Связали только. Почти не пострадавшим выглядел и московский дружинник. С него я и решил начать.

Отправил к рыдающим девицам Мелиссу — пусть успокоит, а сам подошел к воину.

Кто-то из лисовчиков уже успел перерезать веревки на его руках, и дружинник сидел возле телеги, опираясь спиной на колесо, и растирал запястья. Глядел угрюмо, не зная, кто мы и что от нас ожидать.

— Сказал бы вечер добрый, — присел я рядом, — да язык не поворачивается, глядя на этих бедолаг. Вы вместе были, или каждый сам в плен угодил?

— Кто как… — нехотя отозвался дружинник. — Гайдуки госпожу сопровождали. Казаки… кажись, были уже, когда меня принесли… Точно не помню. Коня подо мной застрелили, упал — головой приложился. Очнулся уже связанным.

— А что за народец? Не доводилось прежде таких встречать. В лесу все больше беглые мужики озоровали.

— Эти тоже беглые… — сплюнул дружинник. Вернее изобразил что-то пересохшими губами, так как слюны не было. — Свеи… Дезертиры из войск Карла… Водицы попить не найдется? Хоть глоток…

— Найдется…

Не стал жалеть, достал из инвентаря флягу с медком пасечника и протянул дружиннику.

— Пей… Только не торопись.

Тот жадно припал к горлышку, но к совету прислушался. Делан мелкие глотки… И хоть с усилием, но оторвался от фляги быстрее, чем опустошил до дна.

— Спасибо. Я твой пленный или свободен? — задал самый важный вопрос московит.

— Свободен… Если только не хочешь присоединиться. Разбойники многих моих людей убили, а путь не близкий. Добрый воин не помешал бы.

— Добрый… в плен не попадает, — отвел взгляд дружинник.

— Ну, это такое дело. С каждым случится может. Так что скажешь?

— А куда путь держишь, атаман?

— В Краков…

— В Краков? — аж обрадовался тот. — Тогда и говорить не о чем. Принимай под свою руку. По пути нам. Только уговор — в Кракове не неволь, разойдемся.

— По рукам…

«Московский дружинник присоединяется к вашему отряду»

— Вот и славно… — я поманил к себе одного из черкесов и указал на москвича. — Помоги человеку снарядится.

Ух, ты! Вот это да! Свершилось! За всей этой кутерьмой и впечатлениями я даже не заметил, что пара моих черкесов наконец-то подняли следующий уровень и стали «пятигорцами». Правда, всего лишь «бывалыми», но и это было нечто. Здоровье — 450 хп. Оружие, броня — все самого высшего качества. Убойная сила шестоперов «урон дробящим оружием — 250 хп». Кольчуга двойного плетения с зерцалом — «защита тела и рук — 150 хп». Богатый шишак с наносником и бармицей — «защита головы — 100 хп». Пистоли как у меня — двуствольные. А статы и умения вообще запредельные. Одна только «1000» очков владения оружием чего стоит. Верховая езда «10 из 10 возможных».

М-да… Вот это я понимаю. Терминаторы… Есть, есть к чему стремиться. И Мелиссе с Иридией наглядно продемонстрировать чего я тяну с отправкой в их родные края. Соберу отряд из таких бойцов человек триста, вот тогда и займемся Черным Собором, инквизицией и прочими проблемами. С такой компанией можно не напрягаясь выносить тысячные армии, а крепости брать штурмом, как орехи колоть.

* * *

О том, что молодая девушка побывала в плену, свидетельствовала только излишняя бледность лица. При всей бесцеремонности и жестокостью поведения с другими — ее разбойники почему-то не тронули.

— Антоний Замошский из… — тут я замешкался и решил не уточнять откуда. — И с кем имею удовольствие?

— Елена Курцевич. Из Розлог… — ответила та. Не высокомерно, но с некоторым акцентированием в голосе, который должен