Разве это серьёзно – няня в чужом доме? Престижной такую работу не назовёшь. И даже нормальной. Пусть даже платят за неё гораздо больше, чем в том же детском саду или школе. Всё равно же считается – прислуга, унизительно вроде бы. Но, наверное, всё зависит от семьи, от детей, от родителей.

Да, тут ей точно повезло. А Ева – может, и не совсем идеальный ребёнок, но привязанность её искренняя, а смеётся она настолько чисто и заразительно, что не получается остаться равнодушной, не присоединиться к ней. Да и остальные очень даже ничего.

Арина точно не запомнила, когда глаза закрылись, и она, ну, наверное, задремала. Потому что пейзаж за окном сменился как-то уж слишком резко. Вроде бы недавно ехали между домов в достаточно плотном потоке машин, и вдруг – чистая пастораль, сменяющаяся плотной стеной леса, подступающего к самой дороге. Или деревянные домики и сады за заборами вдоль обочины.

Очнулась Арина от недовольного возгласа.

– Да тут связь постоянно пропадает, – возмущённо заявил Макар.

– Ну и ладно, – откликнулся Котенков. – Зачем она вам сейчас? Отдыхайте, пока есть возможность. Общайтесь вживую.

– А то мы не общаемся, – Макар как всегда хмыкнул снисходительно. – Но ведь и до тебя тоже никому не дозвониться.

– Ничего, я тоже переживу. И остальные.

Ровный бег машины внезапно замедлился. Она повернула, перевалившись через край серой асфальтовой ленты, съехала с шоссе на земляную дорогу, идущую через поле.

Макар критично заозирался по сторонам:

– Куда это мы?

– Скоро увидишь, – как всегда неопределённо отозвался Котенков, но Макар не угомонился, поморщился, хмыкнул.

– А ближе места для пикничка не нашлось?

– Ну хватит занудствовать, – одёрнул его отец, добавил воодушевлённо: – На природу так на природу.

Интересно, хоть один уступит? Или теперь так и будут пререкаться, пока не доедут до места.

– Так, может, тогда сразу к Чёрному морю махнём! – с ещё большим воодушевлением предложил сын, не обращая внимания на лёгкие тычки в бок со стороны Эли. – Подумаешь, всего-то сутки ехать. Если там не задерживаться дольше часа, ещё в понедельник и в школу успеем.

– А и правда! – неожиданно согласился Котенков. – Вот почему ты, когда тебя спрашиваешь, только и способен на «Мне без разницы», «Не знаю»? Всё-таки соображаешь же. Хоть и с опозданием.

Жаль, что у Арины нет возможности, как у Эли, украдкой пихнуть его в бок. Если так сделать, будет слишком заметно. Но зато она может бросить суровый многозначительный взгляд.

И – надо же! – Котенков, кажется, его почувствовал, повернулся, вопросительно вскинул брови, чуть заметно дёрнул плечом, и опять невозмутимо уставился на дорогу.

На этот раз Макар промолчал, только сложил на груди руки, хмуро посмотрел исподлобья. Но это, скорее всего, Эле удалось как-то на него воздействовать. А автомобиль опять свернул с плотно утрамбованной земляной дороги на заросшую травой едва различимую неровную колею, так что порой создавалось впечатление – они едут прямиком по полю, или лугу, на котором кое-где встречались небольшие полосы леса, заросли ивняка или каких-то других высоких развесистых кустов.

– Ещё немного, – сообщил Котенков.

Но Арина и сама уже заметила какую-то постройку далеко впереди.

Конечно, слово «усадьба» звучит красиво и гордо, но Арина почему-то представляла не слишком большой деревянный домик за забором со скромным участком. А тут и правда – самая настоящая усадьба наверняка какого-то богатого ещё и амбициозного помещика. Не дом, а домина. Основное знание в два этажа, широкое крыльцо с колоннами и лестницей не меньше, чем из десяти ступенек, основательные перила с классическими толстенькими фигуристыми балясинами. Над крыльцом полукруглый балкон-веранда, на который можно выставить несколько маленьких круглых столиков, таких как в уличных кафе, или один побольше, или вообще разместить какой-нибудь струнный квартет. Да даже пульт диджея.

Ещё и мансарда в виде круглой башенки на крыше по общей линии с крыльцом и балконом. С левой стороны от основного здания – пристройка в один этаж с рельефами колонн на фасаде, а с другой – флигель, тоже в виде башни, трёхуровневой, напоминающей колокольню или звонницу. И не известно, что там ещё с задней стороны. Возможно тоже какие-то пристройки. И никаких заборов, действительно – одинокий дом в чистом поле, только несколько старых деревьев вокруг и, кажется, остатки яблоневого сада.

Заметно, что всё потрёпано временем и давно заброшено: краска облупилась, а кое-где и вместе со штукатуркой, бледные пятна лишайников на перилах, тонкое деревце, выросшее прямо на крыльце. Окна первого этажа забраны проржавевшими решётками, но всё равно кое-где стёкла побиты, по крайней мере в наружных рамах, щерятся острыми осколками. Но подобное даже не сразу замечаешь. Всё равно усадьба выглядела основательно и представительно.

– Ну и как вам? – поинтересовался Котенков, когда уже выбрались из машины и стояли перед крыльцом, рассматривая здание.

– Красиво, – сказала Арина. – Если отреставрировать, навести порядок и обустроить, наверное, и правда отлично получится.

– Но здесь тоже не ловит. Совсем, – констатировал Макар, подняв повыше телефон, потом задумчиво глянул на балкон, взбежал на крыльцо, подошёл к двери. – А тут заперто. – Качнул навесной замок в металлических петлях

– У меня ключ есть, – заявил Котенков. – Хотите посмотреть, что внутри? Или сначала пикник?

– Посмотреть, – подала голос Ева, и никто не возразил.

Дом встретил гулким эхом шагов. Внутри вроде и не сыро, но всё равно зябко. И пусто. Мебели никакой нет, если не считать перевёрнутого стола с отломанной ножкой и пары стульев, один с оторванной спинкой, другой без сиденья. И это только в просторном холле. Но зато в нём имелся большой камин.

Наверняка раньше тут было действительно красиво и уютно. И могло опять стать, если навести порядок и отремонтировать.

Котенков тоже достал из кармана телефон, потыкал в него пальцами, потом навёл на одно из окон, сфотографировал.

– Так ведь не ловит, – усмехнувшись, напомнил Макар, но отец невозмутимо возразил:

– Ну, камера-то работает.

Сын в ответ снисходительно хмыкнул.

– Всё равно же потом не выложишь.

– А я не для этого, – Котенков улыбнулся снисходительно. Неужели опять сейчас начнёт подкалывать, что у сына все мысли его образом жизни ограничены, а выйти за пределы привычного ума не хватает? Нет. В очередной раз ткнул пальцев в экран, фотографируя камин, и вполне серьёзно пояснил: – Чтобы примерно прикинуть объем работ. Зачем покупать, если это чересчур дорого выйдет? Смысл вбухивать всё до копейки, если оно того не стоит, и никогда не окупится? Даже морального удовлетворения не получишь. Если столько усилий, и псу под хвост. Время от времени приезжать и любоваться на памятник твоим раздутым амбициям?