Замарашка в линялом голубом платье и пожухлой соломенойшляпке позорила имя русской женщины. А по тротуарам фланировали такиемессалины, разодетые по самой что ни на есть последней парижской моде!

В ресторан Варя ужасно опоздала. Условилась с Маклафлином насемь, а появилась в девятом. Корреспондент «Дейли пост», будучи истиннымджентльменом, на рандеву безропотно согласился (не идти же в ресторан одной —еще сочтут за кокотку), да и за опоздание не упрекнул ни единым словом, но видимел глубоко несчастный. Ничего, долг платежом красен. Мучил всю дорогу своимиметеорологическими познаниями, теперь пускай пользу приносит.

Лукана пока в зале не было, и Варя из человеколюбияпопросила еще раз объяснить, как играется староперсидская защита. Ирландец,совершенно не заметивший произошедшей в Варе перемены (а потрачено было шестьчасов времени и почти все разъездные — шестьсот восемьдесят пять франков) сухозаметил, что такая защита ему неизвестна. Пришлось поинтересоваться, всегда лив этих широтах так жарко в конце июля. Оказалось, что всегда, но это сущиепустяки по сравнению с влажной жарой Бангалора.

Когда в половине одиннадцатого позолоченные дверираспахнулись и в зал вошел пьяноватый потомок римского легата, Варя обрадоваласьему как родному, вскочила и с неподдельной сердечностью замахала рукой.

Правда, возникло непредвиденное осложнение в виде пухлойшатенки, висевшей у полковника на локте. Осложнение взглянуло на Варю снеприкрытой злобой, и Варя смутилась — как-то не приходило в голову, что Луканможет быть и женат.

Но полковник решил проблему с истинно военной решительностью— легонько шлепнул свою спутницу ладонью пониже пышного шлейфа, и шатенка,прошипев что-то ядовитое, возмущенно удалилась. Видимо, не жена, подумала Варяи смутилась еще больше.

— Наш полевой цветок распустил лепестки и оказалсяпрекрасной розой! — возопил Лукан, бросаясь к Варе через весь зал. —Какое платье! Какая шляпка! Боже, неужто я на Шанзелизе!

Фат и пошляк, конечно, но все равно приятно. Варя дажепозволила ему приложиться к руке, поступилась принципами ради пользы дела.Ирландцу полковник кивнул с небрежной благосклонностью (не соперник) и, недожидаясь приглашения, уселся за стол. Варе показалось, что Маклафлин румынутоже рад. Неужели устал разговаривать о климате? Да нет, вряд ли.

Официанты уже уносили кофейник и кекс, заказанный экономнымкорреспондентом, и тащили вина, сладости, фрукты, сыры.

— Вы запомните Букарешт! — пообещал Лукан. —В этом городе все принадлежит мне!

— В каком смысле? — спросил ирландец. —Владеете в городе значительной недвижимостью?

Румын не удостоил его ответом.

— Поздравьте меня, мадемуазель. Мой рапорт оценен позаслугам, в самом скором времени могу ждать повышения!

— Что за рапорт? — снова поинтересовался Маклафлин. —Что за повышение?

— Повышение ожидает всю Румынию, — с важным видомзаявил полковник. — Теперь абсолютно ясно, что русский императорпереоценил силы своей армии. Мне известно из достоверных источников, — онкартинно понизил голос и наклонился, щекоча Варе щеку завитым усом, — чтогенерал Криденер от командования Западным отрядом будет отстранен, и войска,осаждающие Плевну, возглавит наш князь Карл.

Маклафлин достал из кармана блокнот и стал записывать.

— Не угодно ли прокатиться по ночному Букарешту,мадемуазель Варвара? — прошептал на ухо Лукан, воспользовавшисьпаузой. — Я покажу вам такое, чего в вашей скучной северной столице вы невидели. Клянусь, будет что вспомнить.

— Это решение русского императора или просто пожеланиекнязя Карла? — спросил дотошный журналист.

— Желания его высочества вполне достаточно, —отрезал полковник. — Без Румынии и ее доблестной пятидесятитысячной армиирусские беспомощны. О, господин корреспондент, мою страну ожидает великоебудущее. Скоро, скоро князь Карл станет королем. А ваш покорный слуга, —добавил он, обращаясь к Варе, — сделается весьма важной персоной.Возможно, даже сенатором. Проявленная мною проницательность оценена позаслугам. Так как насчет романтической прогулки? Я настаиваю.

— Я подумаю, — туманно пообещала она, соображая,как бы повернуть разговор в нужное русло.

В этот миг в ресторан вошли Зуров и д'Эвре — с точки зрениядела, очень некстати, но Варя все равно была рада: при них у Лукана прытипоубавится.

Проследив за направлением ее взгляда, полковник недовольнопробормотал:

— Однако «Руайяль» положительно превращается впроходной двор. Надо было перейти в отдельный кабинет.

— Добрый вечер, господа, — весело приветствовалазнакомых Варя. — Букарешт — маленький город, не правда ли? Полковник какраз хвастался нам своей прозорливостью. Он заранее предсказал, что штурм Плевнызакончится поражением.

— В самом деле? — спросил д'Эвре, внимательнопосмотрев на Лукана.

— Превосходно выглядите, Варвара Андреевна, —сказал Зуров. — Это что у вас, мартель? Человек, бокалов сюда!

Румын выпил коньяку и смерил обоих мрачным взглядом.

— Кому предсказал? Когда? — прищурился Маклафлин.

— В рапорте на имя своего государя, — пояснилаВаря. — И теперь проницательность полковника оценена по заслугам.

— Угощайтесь, господа, пейте, — широким жестомпригласил Лукан и порывисто поднялся. — Все пойдет на мой счет. А мы сгоспожой Суворовой едем кататься. Она мне обещала.

Д'Эвре удивленно приподнял брови, а Зуров недоверчивовоскликнул:

— Что я слышу, Варвара Андреевна? Вы едете с Лукой?

Варя была близка к панике. Уехать с Луканом — навсегдапогубить свою репутацию, да еще не известно, чем кончится. Отказать — сорватьполученное задание.

— Я сейчас вернусь, господа, — произнесла онаупавшим голосом и быстро-быстро зашагала к выходу. Надо было собраться смыслями.

В фойе у высокого, с бронзовыми завитушками зеркалаостановилась, приложила руку к пылающему лбу. Как поступить? Подняться к себе вномер, запереться и на стук не отвечать. Прости, Петя, не велите казнить, господинтитулярный советник, не годится Варя Суворова в шпионки.

Дверь предостерегающе заскрипела, и в зеркале, прямо заспиной, возникла красная, сердитая физиономия полковника.