Я торопливо присела перед ним в поклоне, а после поспешила ретироваться.

Сердце уже взволнованно тарахтело. Он улыбнулся мне! Первый!

Это ведь можно расценивать, как хороший знак, правда?

Светлые волосы, разметавашиеся по алому шелку… Они, наверное, такие мягкие на ощупь. В голубых, как полуденное небо, глазах хочется утонуть. Манящие, чуть приоткрытые губы дразнят. С них срывается легкий вдох и непонятные звуки чужеродного языка. Нет, ему нельзя с ней разговаривать, он здесь не для этого. Не для этого. 

– Замолчи, – он резко обрывает ее и все-таки накрывает губы поцелуем. И уже не важно, что они – поцелуи – тоже под запретом.

Геральда выбило из сна в одно мгновение, точно удар поддых, и он резко сел на постели. За окном уже рассвело, и, обнаружив это, ноэр-ран испытал злость на самого себя: проспал! А это всегда дурной знак – день точно не задастся. Еще и этот бал, будь он проклят…

Геральд потер лицо, прогоняя остатки сна и любые воспоминания о нем. Он ненавидел, когда ему снилась та ночь. Ночь, о которой следовало забыть тотчас, когда он покинул ритуальный зал. Однако в последние дни Геральд все чаще возвращался к ней в мыслях. Его гложила неясная тревога, смута. А удручающие новости из некоторых провинций только усугубляли сомнения, что в нем бродили. И сегодня за завтраком Ламин принес очередное неприятное известие:

– На востоке после сильнейших ливневых дождей река Крея вышла из берегов, затоплены все близлежащие деревни, и даже часть Динтерия.

– Чем же мы так разгневали богов? – вздохнула Фаэлина, которая в эту минуту также находилась подле своих племянников. – То засуха, то потоп…

– Это должно скоро прекратиться, – раздраженно отозвался Санар, комкая салфетку. – Да и чем мы могли вызвать гнев богов, если у нас уже и нирина-ган есть!

По спине Геральда пробежал холодок, а Фаэлина, выдержав задумчивую паузу, осторожно поинтересовалась у Санара:

– А вы точно нашли того ребенка?

– О чем ты? – ноэр-ган окинул ее тяжелым взглядом.

– Ну, мало ли… Перепутали детей… – Фаэлина заговорила уже примиряющим тоном. – Анна точно рождена от виетты?

– Конечно. Как можно в этом сомневаться? – Санар раздражался все больше.

– Нирина-ган – чистейшая охана, нира, – встрял Ламин. – И перепутать ее с каким-то другим ребенком было невозможно. К тому же изымать дитя из его мира всегда отправляются жрецы, а им для определения дара и принадлежности к оханам нет необходимости использовать даже артефакты. Но если вы сомневаетесь и в моих словах, то можете напрямую спросить обо всем у Гейта, нашего верховного жреца.

– Гейт? – Фаэлина вздернула бровь. – Верховный жрец уже он? А где же Роуллен?

– Уважаемый Роуллен ушел на заслуженный покой уже пятый год как, нира, – советник склонил голову.

– Надо же… – протянула тетушка со вздохом. – Неужели я так давно не была в столице. Столько пропустила…

– Я сам поговорю с Гейтом, – Геральд поспешил подняться из-за стола. – Но я, как и Санар, уверен, что ошибки с нириной никакой нет.

Он старался вести себя спокойно, не выдавая своей истинной тревоги, а вот к верховному жрецу вознамерился отправиться немедленно. У него к нему также назрели вопросы.

Верховный жрец Гейт сменил своего предшественника в совсем молодом для столь ответственной должности возрасте, и если бы не карминовые с золотом одеяния, его вполне можно было спутать с кем-нибудь из храмовников. Геральд нашел Гейта в зале Всех богов, где он заканчивал утренние ритуалы.

– Ноэр-ран, – жрец поклонился Геральду.

– Приветствую, жрец, – отозвался тот. – Необходимо поговорить наедине. Думаю, вы догадываетесь, о чем.

Гейт на доли секунд стал напряженным, щека его нервно дернулась, но он быстро вернул себе привычное спокойствие.

– Конечно, ноэр-ран, прошу, – жрец показал на дверь за алтарем.

Помещение это, служившее Гейту чем-то вроде кабинета, Геральд хорошо знал, не раз захаживая сюда: аскетичная обстановка, из которой выделялся лишь шкаф, полный свитков и книг. Гейт закрыл дверь на замок, и Геральд сразу задал свой вопрос:

– Нирина-ган… Вы уверены, что она рождена одной из девяти виетт? А не той, десятой…

– Поймите, ноэр-ран, уверенным полностью ни в чем никогда быть нельзя, – быстро, с нотками волнения, заговорил Гейт. – Но шанс ничтожно мал. Настолько мал, что я бы не стал тревожиться по этому поводу. Я же уже объяснял, что даже забеременеть шанс у той, десятой, был совсем мизерный. Как погрешность, понимаете?

– Погрешность, говорите? – рыкнул Геральд. – Теперь уже погрешность? Тогда вы клялись, что никаких последствий не будет. Я позволил себя втянуть во все это лишь с подобным условием: никаких последствий!  – теперь же вынужден хранить вашу тайну. Однако… – он сделал шаг к жрецу, угрожающе прищурившись. – На империю одно за другим валятся бедствия, и у некоторых уже начинают зреть сомнения насчет нирины-ган, призванной защищать нас от тех самых бед. Пока такое предположение делают только члены нашей семьи, но что если слухи расползутся дальше? У вас есть, чем оправдать все это, верховный жрец?

– Бывает, защита нирины-ган начинает действовать не сразу, нужно время, чтобы она набрала силы, открылась, – отозвался Гейт, отступая и вжимая голову в плечи.

– Предлагаете подождать? – тон Геральда оставался все таким же жестким и недоверчивым.

– Да, ноэр-ран, да, – жрец энергично кивнул. – Давайте подождем.

– Подождем. Немного, – Геральд распрямил плечи и сцепил руки за спиной. – Но если в ближайшее время ничего не изменится… Пеняйте на себя.

***

– Оно просто великолепно! – охала Рамина, бегая вокруг платья, которое мне предстояло надеть сегодня на бал.

– Это надо же…– с придыханием вторила ей Тина. – Сам ноэр-ган подарил!

– Да ладно, раскудахтались, – ворчливо осекла их Вирга. – Знаете же, что он всем невестам разослал наряды в подарок. Традиция такая.

– И все равно оно прекрасно, – Тина приложила ладони к щекам.

Платье и правда было невероятно красивым: открытые плечи, расшитый лиф и ниспадающая шелковой розово-золотой волной юбка. Оно было похоже на рассветное небо: такое же сочное в красках, но при этом нежное, покрыто легкой туманной дымкой. Интересно, ноэр-ган выбирал его сам или же это за него делал кто-то иной, например, Фаэлина? Допускаю, что он даже не знал, кому какое платье достанется, однако в мой вкус вышло однозначное попадание. И если раньше я думала о бале как о повинности и неизбежности, то теперь даже захотелось поскорее на него попасть, облачившись в этот наряд.

Время за всеми приготовлениями пролетело быстро – и вот я уже спускаюсь по главной лестнице в бальный зал.