– Я не виделся с родственниками уже несколько лет. С тех пор как я рассказал им о своей работе. – Джош подул на вилку с кусочком лазаньи. – Они этого не поняли.

Чувство вины грызло его до тех пор, пока он не перестал отвечать на их звонки. В итоге он даже сменил свой номер и адрес электронной почты. Ему не нужны ни их лекции, ни их беспокойство. Джош прочистил горло.

– Думаю, они чувствуют себя виноватыми. Наверняка моя мама убеждена: води она меня почаще в церковь в детстве, я бы сейчас работал в банке или где-нибудь еще.

– Понимаю тебя.

Он опустил вилку и нахмурился. Клара была мечтой любого родителя – вежливая, воспитанная, прилежная. У нее-то какие проблемы?

Боль омрачила ее лицо.

– Моя мать сводит меня с ума тем, что каждую оплошность членов семьи она принимает близко к сердцу, за чужие неудачи переживает как за свои. Она как будто ведет список наших ошибок и считает, что мы все их совершаем специально. Под моим именем список был чист, пока я не бросила старую жизнь и не переехала сюда. Знаешь, было бы легче с ей общаться, если бы она немного снизила планку ожиданий.

Джош никогда не думал о цене, которую Кларе пришлось заплатить за свою свободу. Оказывается, они оба убегали от чего-то. Все-таки у них есть нечто общее.

– Я не злюсь на маму, – сказал он. – Я ее понимаю. Вряд ли есть родители, которые мечтают о том, чтобы их ребенок вырос и пошел сниматься в порно. Но все же быть главным разочарованием семьи нелегко. Думаю, если бы она и мой отец поддерживали меня, пусть даже не понимая и не принимая мою работу, мне было бы легче выносить отношение основной части общества, для которой люди моей профессии – как грязь под ботинком.

– Неужели кто-то действительно так относится к тебе?

– Ну, не все, конечно, знают, что я делаю. Я не хожу по улице и не раздаю визитки в форме члена.

Клара прикрыла рот рукой и округлила глаза.

– А у тебя есть такие?

– Нет. Хотя неплохой маркетинговый ход, кстати. Но люди все равно узнают. Эта тема почти всегда всплывает, например, на вечеринках. Мои приятели из средней школы думают, что это забавно. – Он издал тихий горький смешок. – Я не против насмешек от людей, пусть только держатся на расстоянии. Хуже те, кто считает, что моя работа превращает мое тело в общественную собственность.

– Хочешь сказать, к тебе пристают?

– Да, конечно. Ты когда-нибудь сталкивалась с парнем в метро, вроде как случайно, хотя было понятно, что он мог бы тебя обойти? Или у бара тебя обнимали невзначай за талию, чтобы освободить себе проход?

– Конечно.

– Тогда ты понимаешь. Меня часто трогают руками за места, о которых неприлично упоминать в обществе. Когда люди узнают, чем я занимаюсь, они перестают видеть во мне мужчину. В их глазах я вдруг превращаюсь в рождественскую ветчину. И каждый хочет отрезать себе кусок пожирнее.

– Мне очень жаль, – сказала Клара.

Джош уставился на свою еду.

– У многих дела куда хуже. Почти все мои коллеги-женщины сталкивались с домогательствами и оскорблениями.

Сколько раз Наоми приходила домой взвинченная, потому что кто-то опять к ней приставал? Пытался заставить ее делать то, чего она не хотела? Джош пытался защитить ее, но баланс сил иногда был не в его пользу, и, конечно, он не мог защитить абсолютно всех.

– Это не игра с нулевой суммой[23]. Признание твоей боли не уменьшает чужую, – сказала Клара.

– Спасибо, но довольно о моей боли. – Он улыбнулся, давая понять, что ранен не смертельно. – Это мой предел разговоров о чувствах для одного дня.

Он поставил тарелку на бедро и потянулся за комиксом на журнальном столике.

– Я собираюсь провести остаток вечера с «Людьми Икс»[24].

Клара придвинулась ближе.

– Что там происходит?

– Мистик собирается украсть передатчик Форджа.

Мгновение спустя она задержала его руку, готовую перелистнуть страницу:

– Подожди-ка, я еще не дочитала!

Мурашки пробежали от его запястья к плечу.

– Увлекательнее, чем работа, да?

– Я скоро окосею, пытаясь найти что-то интересное в этих файлах. Джилл наняла меня для работы над предвыборной кампанией Тони Гренджер, и я теперь отлично понимаю, что совершенно некомпетентна, хоть и люблю возиться с бумажками. Из офиса Гренджер нам прислали тридцать коробок с документами, которые могут помочь в разработке PR-кампании. Юристы любят бумажную работу.

– Это я знаю, – сказал Джош. – Если я помогу тебе просмотреть эти скучные файлы, скажем, за тридцать минут, разрешишь ли ты себе потом сделать перерыв и посмотреть фильм? Боюсь, твои блестящие мозги скоро закипят.

– Черт возьми, это было бы потрясающе. – Клара протянула ему огромную стопку бумаг. – А кто выберет фильм?

– Конечно я.

– Почему же «конечно»?

– Потому что я спасаю тебя от ранней катаракты.

– Ну ладно. – Она возобновила чтение. – А ты можешь выбрать «Скорость»[25]?

Его брови встали домиком.

– Тебе нравится этот фильм?

– Нет. – Она что-то подчеркнула на бумаге. – Я люблю этот фильм.

– В смысле, Киану Ривза?

– Ты пытаешься свести мой отличный вкус в кинематографе до примитивной влюбленности в знаменитость?

– О нет. Даже и не думал об этом.

– Хорошо. Должна признаться, я фанат боевиков.

Клара потянулась за папкой документов у ног.

– Вообще-то я хотела спросить тебя об одной компании. – Она передала ему файл. – Название Black Hat тебе о чем-нибудь говорит? По-моему, я видела его в одной из статей, когда гуглила тебя.

Он хотел снова подколоть ее, но все шутки застряли в горле, когда он начал читать.

– Подожди-ка…

– Что там? – Клара наклонилась, чтобы прочитать через его плечо, и нечаянно коснулась его грудью, отчего он чуть не застонал. Джошу определенно пора было снять эмбарго на мастурбацию с участием соседки в его воображении. Он не рисковал даже платонически прикасаться к ней до тех пор, пока у него снова кто-то не появится. Джош мог бы позвонить одной из своих любовниц, черт, он даже подумывал проехать мимо дома Наоми, но знал: его забастовка продлится дольше, если избегать коллег, которые советовали ему прекратить все это и вернуться на работу. В конце концов, небольшое воздержание не смертельно. Наверное.