Сквозь охватившее меня марево я чувствую, как он проникает под трусики. Я мокрая. Мне не страшно. Ничего в своей жизни я так не хотела. Невесомым касанием он проходится по ключице и зажимает сосок между пальцами. В охватившем меня безумии формируется довольно злорадная мысль – интересно, что бы Наталья сказала, если бы увидела нас сейчас? Неужели бы все так же думала, что я ни черта для него не значу? Ха! Да он же весь дрожит. Буквально ходуном ходит. Царапает мою воспаленную кожу одеждой, которую не удосужился снять, и это ощущение щекоткой расползается у меня по животу, стекает на перепачканные влагой ноги и заставляет поджиматься пальцы в красивых босоножках.

Сзади щелкает пряжка. Звук расстегиваемой молнии проходится по оголенным нервам. Я с силой вдавливаю пальцы в подоконник, понимая, что еще секунда, и я, наконец, стану женщиной. Его жен-щи-ной.

И вот он снова рядом. Нет… Он повсюду – сверху, сбоку, мне никуда от него не деться. Он буквально кроет меня, готовясь войти. Я чувствую, как пульсирует прижавшаяся ко входу головка. А потом он проникает в меня в один безжалостный рывок, и свет на мгновение меркнет. Я кричу. Он замедляется и выскальзывает из меня, прошивая наступившую вновь тишину неразборчивыми проклятьями. Нет! Нет… Это должно закончиться совсем не так. Я успеваю ухватить его за руку. Подношу к воспаленным губам и принимаюсь целовать:

– Не уходи. Все хорошо… Продолжай. Пожалуйста.

– Нет! – мне чудится этот шепот? Или он звучит на самом деле? Ничего уже не понимаю.

– Да… – верчу попкой. Выгибаюсь. И вроде бы сама хочу, но все равно каменею, когда он вновь начинает протискиваться внутрь.

– Расслабься!

Я стараюсь, но это все равно больно. Очень больно. Я в агонии, которую не притупляет даже алкоголь. Он слишком большой. Через несколько ударов я почти готова умолять его прекратить. Кажется, я даже прошу об этом, но он… Он в такой горячке, что совершенно меня не слышит, или не хочет слышать. Он толкается все сильней и сильней, так что мои пятки отрываются от пола, и я держусь исключительно за счет собственных, вцепившихся в подоконник рук и его звериной силы. К удивлению, понимание того, что этот мужчина настолько меня хочет, немного усмиряет боль, что скрючила мои пальцы и заставила до крови прикусить губу. К черту! Физическая боль вообще не имеет значения. До экстаза меня доводит осознание своей над ним власти. Обхватываю своими ладонями его руки, сжавшие мою грудь, и застываю, чувствуя, как внутри раскаленной лавой разливается его удовольствие.

– Ты, конечно, не кончила.

Шепот. Шорох… Шум в ушах. Смех гостей. Господи, они еще не убрались? Пьяно смеюсь. Ну, и что? Мне все равно.

– В другой раз.

– Ну, уж нет.

Он оттаскивает меня от окна и бросает на диван.

Нелепо распластавшись на диване, я опять смеюсь. Запрокидываю лицо к потолку. Пузырьки шампанского в голове вытесняют порядком надоевшие глупые мысли. Я абсолютно счастлива. Несмотря ни на что! Я знаю, что тянущая боль в животе очень скоро пройдет. И в памяти останется лишь хорошее.

Например, то, как он устраивается между моих ног. Как, обхватив коленку, он закидывает одну себе на плечо. И мягкая шерсть его безупречного костюма царапает нежную кожу. Как я беспокойно ерзаю, понимая, что он затеял, и воспаленными губами шепчу:

– Что ты… А-а-ах.

Он размашисто меня лижет, и я забываю, что вообще хотела сказать. Или возразить. Или что там еще я хотела? Смыть с себя последствия произошедшего с нами минутой раньше? Это же негигиенично, и вообще…

– Аа-а-ах.

Удивительно, как он в этой кромешной темноте отыскал ту самую точку? Я снова стону, но стон перерастает в смех, когда я вспоминаю рассказы интернатских девчонок о своем первом опыте… этого. Теперь, когда я сама через это прошла, мне их даже немного жаль. Вот бы всем такого мужчину, как Влад! Хотя… Черта с два. Он только мой! Яростно стискиваю ткань его пиджака и подаюсь навстречу его губам бедрами. Он всасывает меня, как насос, и тут же выпускает. Ритмично. Как надо. Еще и еще. А когда я уже вообще перестаю что-либо понимать, раскрывает меня пальцами, безжалостно сминая нежные лепестки, и метко бьет языком в последний раз. Я кричу, рассыпаясь на миллионы сверкающих ярких фрагментов:

– Вла-а-а-ад! – и, кажется, на какое-то время теряюсь в происходящем. В себя прихожу, по ощущениям, спустя миллионы лет. Тело ватное. Мне с трудом удается соединить ноги. Опираясь на диван, встаю.

– Влад… – От алкоголя и того сумасшествия, что между нами произошло, у меня во рту сухо, как в пустыне. Язык едва ворочается, а голос будто вообще принадлежит другому. – Влад!

Одергиваю платье. С юбкой все просто. А вот молния сзади – это проблема. Пьяно покачиваясь, я натягиваю лиф на грудь, но потом вспоминаю, что мне есть во что переодеться, и шагаю к шкафу. Может, и хорошо, что он ушел? Не увидит, насколько я пьяна. Вон, даже ногой не могу попасть в штанину! Хихикаю. Жизнь кажется мне прекрасной. А алкоголь… Подумаешь, он скоро выветрится. Сейчас, только умоюсь. И… помоюсь, да. Влад в самом деле меня испачкал.

Чтобы попасть в туалет, нужно выйти из кабинета, пройти через коридор и свернуть, как если бы я направлялась в зону спа. Путь неблизкий, но мне удается пройти туда незамеченной. Смотрю на себя в зеркало. Ну и ну! Хорошо, что в темноте Влад меня не видел. Иначе его энтузиазм явно бы поубавился. Я снова хихикаю. Включаю кран и опускаю вниз джинсы. Там помыть хочется даже больше, чем умыться. Вода слегка розовая. Крови немного, но она есть. Зачарованно смотрю, как та стекает в водосток.

Наверное, вожусь я долго. Потому что успеваю немного протрезветь. Или это холодная вода чуть привела меня в чувство? Нет, какая же все-таки мерзость – перегар. Кажется, у меня где-то были жвачки.

– Тая! Вот ты где…

– Привет! – при свете ламп я откровенно робею и, чтобы этого не показать, обнимаю Влада и прячу лицо у него на груди.

– Эм… А я все думаю, куда ты делась.

– Я была в туалете, – бурчу неразборчиво. Должен же он понять, что мне тоже нужно было привести себя в порядок!

– Долго же ты там была. – Влад берет меня за локти и слегка от себя отстраняет: – Ты как? В порядке?

Господи, ну, конечно! Он же беспокоится обо мне, зная, что для меня это в первый раз. С ума сходит от беспокойства. Может, даже винит себя, что не сдержался и был чересчур напористым. Этого нельзя допустить! «Ну же, Тая, соберись!» – велю себе. – «Поздно краснеть, аки невинна девица. Он-то знает, какая ты бесстыжая в самом деле».

– Да! Конечно. Все хорошо.

– Ладно. Потому что я волновался…

– Тая…

Тихий голос Саввы почему-то заставляет меня вздрогнуть. Я выпускаю лацканы пиджака Влада и, как воришка, шарахаюсь от него в сторону. Глупость какая-то. Чертов рефлекс. В конце концов, теперь нет никакого смысла скрывать наши отношения. А с другой стороны, мы ведь не имели возможности обсудить случившееся. Наверное, пока лучше подождать и не гнать коней.