– Где?! – не понял Редошкин, озираясь.

– Ищем до упора! Вход где-то здесь!

– Вход?

– Я понял так, что взрыв произошёл рядом с Крепостью и обнажил какие-то тоннели, идущие к ней.

– Ага, соображаю, это вполне оптимистично. Хотя странно, что Крепость уцелела при таком мощном взрыве.

– Вероятно, хозяева Крепости каким-то образом отвели ракету или что там было, поэтому взрыв и не попал по ней.

– Согласен.

Аэробайк развернулся в обратную сторону.

Мимо потянулась отливающая кое-где глазурью щербатая стена провала.

– Командир, если эта дырка – след удара по Крепости, – прокричал Редошкин, – то она должна сидеть глубоко.

– Ну и что?

– Тогда и тоннели должны проходить ниже, не у самой поверхности.

Мысль спутника показалась такой очевидной, что Максим, задавив вспыхнувшую в душе зависть, не удержался от возгласа:

– Награждаю медалью за сообразительность!

– Лучше бы пивка бутылочку, – хохотнул Редошкин.

Аэробайк опустился сразу на двести метров, окунаясь в чернильную тьму провала.

Фонаря у инопланетного мотоцикла не было, точнее, Максим до сих пор не разобрался, есть ли он вообще, а фонарь с вертолёта Плащинина они не взяли, поэтому пришлось приноравливаться к ситуации, напрягать зрение и проверять каждую щель в узловато-пластинчатой стене.

В какой-то момент Максим почувствовал затылком знакомый холодок, остановил аппарат, и тотчас же ожил Редошкин:

– Командир, чуть ниже, посмотри, кажись, дырка!

Аэробайк опустился ещё на десяток метров, и стала видна вдавлина в стене овальной формы, центр которой прорезало отверстие диаметром в несколько метров.

– Оно?

Максим прислушался к своим нервным токам, сглотнул.

– Оно! Держись, финишируем!

Аппарат нацелился на отверстие, напоминающее зрачок в орбите гигантского глаза.

Дорохов не раз в своей карьере сотрудника ФСБ сталкивался с аномальными явлениями, искал НЛО на Таймыре, НПО[2] в Тихом океане и электрические штормы на Алтае. Поэтому задание директора заняться изучением портала в параллельные измерения (так это звучало в приказе), проявившегося под Тюменью над базой отдыха «Советская», его не озадачило. По своей натуре генерал с удовольствием воспринимал всё новое, любил «баловаться тайнами Мироздания» и легко находил общий язык с учёными.

«Червоточина», она же «кротовая дыра», она же иномериана, соединившая мир Земли с какой-то иной вселенной, получившей название Большой Лес, поначалу не произвела на Дорохова особого впечатления. В мыслях он вообще считал её следствием какого-то эксперимента, проведённого тюменскими физиками из военных лабораторий. Однако по мере ознакомления с явлением он всё больше проникался важностью открывающихся перед людьми перспектив и привлёк к решению проблемы выдающихся специалистов из разных научных институтов, в том числе из тех, кто разрабатывал новые виды вооружений, основанные на экзотических физических принципах.

Таким специалистом считался и Дионисий Порфирьевич Платов, физик, доктор наук, ведущий специалист в области практического применения теории суперструн из ФИАН[3]. Говорил этот человек мало, знал много и к работе с иномерианой отнёсся с исключительным вниманием. Беседовать с ним было одно удовольствие, хотя случалось это нечасто: оба были заняты до предела.

Двенадцатого декабря, после утреннего совещания с бригадой исследователей, Дорохов собрался было присоединиться к группе экспертов, работавших с беспилотной техникой, но ему позвонил сам директор ФСБ, застав врасплох. Если в Тюмени шёл уже десятый час утра, то в Москве – восьмой, а такой ранний звонок ничего хорошего не предвещал.

Дорохов уединился в номере, нацепил арвижн.

Перед глазами на линзах очков соткалось из световых лучей лицо Павла Васильевича Шария.

– Доброе утро.

– Доброе, – усмехнулся директор Федеральной службы безопасности. – Хотя смотря для кого оно доброе. У вас новостей нет?

– Готовим беспилотники к запуску в иномериану.

– «Вертушку» не планируете запускать?

Дорохов помедлил.

– Возможно, после изучения всей информации от беспилотников.

– Повремените пока. По моим сведениям президент собирается в ближайшее время разрешить доступ к Тюмени спецпредставителям ООН. Так что готовьтесь к десанту европейцев и американцев, фильтруйте материалы и всё такое прочее. К вечеру ждите квартирьеров для размещения еврокомиссаров.

– Но ведь к спецам наверняка пристроятся и…

– Шпионская шпана, разумеется. Но это не ваша забота.

– Придётся подключать контрразведку.

– Говорю же – это не ваша забота. К вечеру вместе с квартирьерами прилетит особая группа, будете работать в параллели. И главное: журналистам не давать никаких комментариев, никакой информации! Предупредите людей.

– Слушаюсь, Павел Васильевич.

Кто-то постучал в дверь номера.

Дорохов снял очки, открыл дверь.

– ЧП, Андрей Тарасович! – быстро проговорил помощник Дорохова полковник Савкин.

Ёкнуло сердце.

– Вернулись?! Есть «двухсотые»?!

– Что? А-а… н-нет, наши не вернулись, потерь нет. Я вам не дозвонился… там из ниоткуда на базу валится какая-то хрень!

– Не понял?

– Идёмте, я объявил тревогу на ЧС-волне, бассейн окружает рота охраны.

Дорохов отстранил низкорослого худенького Савкина и припустил по коридору главного корпуса к выходу.

То, что он увидел над бассейном и в самом бассейне, не замерзающем даже зимой благодаря горячим минеральным источникам, генерала потрясло.

Парящий (температура воздуха под Тюменью подобралась к отметке в минус пятнадцать градусов по Цельсию) бассейн площадью в тысячу квадратных метров был завален массой вьющихся и колючих растений, не то лиан, не то родственников плюща, а из воздуха с высоты в двести метров падала на землю струя таких же «лиан», змеями расползавшихся во все стороны по снежным сугробам. Вместе с «лианами» опускались к земле и облачка полосатых чёрно-жёлтых насекомых, похожих на огромных – с кулак взрослого человека – шмелей.

– Что это?! – процедил сквозь зубы Дорохов, сдвигая шапку на затылок.

– Прорыв! – ответил вспотевший, несмотря на мороз, Савкин.