– Но как ты…

Я прижимаю ствол к виску:

– Экстрасенс.

Мы отвозим его к гравийному карьеру на задней стороне участка, где на одной стороне стоят три крепких креста. Никто нас не услышит. И Дэвису некуда бежать.

Сначала он ведет себя вызывающе и агрессивно, размахивая кулаками. Я позволяю ему вымотать себя, а затем начинаю убивать, повалив на землю. Ной записывает на свой телефон, как кровь Дэвиса покрыет мои костяшки, его крики поднимаются в ночной воздух, но не достигают ушей Бога.

Каждый удар вызывает у меня чувство удовлетворения. Что-то похожее на возбуждение. Я знаю, что это хреново и неправильно, но чистое насилие – одна из немногих вещей, которые могут заставить меня почувствовать себя живым. Мои мысли возвращаются к Далиле. Это что-то новенькое. Она дает мне почувствовать то, что я чувствую сейчас. Адреналин, удовольствие и изначальная потребность доминировать.

– Адам! – Ной толкает меня в плечо, и я понимаю, что он уже некоторое время зовет меня по имени. Он указывает на кресты. – Должны ли мы …

– Нет. Достаточно. – Я встаю и стряхиваю кровь с кулаков, затем обращаюсь к камере. – Дэвис будет жить… На этот раз. – Я еще раз пинаю его под ребра.

Он воет и сворачивается в позе эмбриона. Кровь сочится из его рта длинной красной нитью.

– Если ты не тупее, чем я думаю, то поймешь, что это предупреждение. Мы знаем, кто вы. Мы знаем ваших жен и детей. У тебя хороший дом? Он может сгореть. – Я щелкаю пальцами. – Как ты думаешь, твоя жена останется с тобой, если Пророк изгонит тебя? Подумай еще раз. Как ты думаешь, судья Проктор, который никогда не пропускает воскресеные службы, предоставит тебе опеку над твоими детьми, если твоя жена уйдет к другому мужчине, послушному Пророку? – Я поворачиваюсь к Дэвису и опускаюсь на корточки. – Ты понимаешь, не так ли, Дэвис?

Он не отвечает, и я хватаю его за светлые волосы и откидываю назад окровавленную голову.

– Я сказал, ты понимаешь?

– Да! – Когда он кричит правильный ответ, на его губах появляется красный пузырь.

– Хорошо. – Я встаю и вытаскиваю из кармана платок, чтобы вытереть руки. – Я думаю, что теперь мы все знаем счет.

Ной останавливает запись и кладет телефон в карман. Мы молча идем к машине, садимся и уезжаем.

– Я пришлю кого-нибудь за ним. – Ной глубоко вздыхает. – Ненавижу это делать.

Не могу сказать, что ненавижу это. Боль в костяшках пальцев напоминает мне, что я на высоте. Я выхожу из этого поединка, не пролив ни капли собственной крови.

– Дэвис должен был знать лучше. Непослушание имеет последствия.

Это правда, и мы с Ноем слишком хорошо знаем это. Воспоминание о моей матери, воющей от боли, грозит всплыть на поверхность, но я топлю его, толкая под темные воды памяти.

– Правильно. – Он барабанит ладонью по рулю. – Я знаю. Блядь.

– Отвези меня в монастырь.

Ной смотрит на часы:

– Довольно поздно для этого, не так ли?

– Просто отвези меня.

Я уже испытал насилие сегодня. Теперь мне нужен кайф другого типа. И для этого подойдет только один человек.

Глава 16

Далила.

Он не пришел. Я расчесываю волосы и смотрю на себя в зеркало. Почему он не пришел?

Я должна быть счастлива, в восторге от того, что смогла провести вечер без проблем, но мучительный зуд в глубине души мешает мне дышать легко. Он наблюдал за мной во время вечерней службы, его глаза были темными лужами злобы. И я не могла удержаться от того, чтобы время от времени не поглядывать на него. Может быть, между нами было достаточно связи, чтобы я могла как-то ее использовать. Он мог быть ключом к тому, чтобы я узнала, что случилось с Джорджией, и отомстила. Но если он не появится на моей вечерней «тренировке», как я могу подобраться к нему?

Я качаю головой, глядя на свое отражение. Разгладить мягкие волны в моих волосах невозможно, поэтому я сдаюсь еще через несколько секунд и бросаю расческу с явно снисходительным раздражением.

В общежитиях тихо, только вдалеке слышен чей-то плач. Некоторым девушкам намного хуже, чем мне. У Защитников – их жестокость не ускользает от меня – похоже, есть садистские наклонности. Даже у Ноя, младшего братп Адама, который часто смотрит на меня добрыми, хоть и любопытными глазами. У его Девы нет синяков, но она тихая и замкнутая. С другой стороны, попадание в этот порочный мир может подкосить любого человека.

Я сижу на кровати, грубые простыни и неровный матрас – мое любимое убежище. Еще раз взглянув на дверь, я ложусь и привыкаю к тишине. Отчаяние просачивается сквозь щели в стенах, под дверью и покрывает каждую пылинку в комнате. Я не слышу хныканья, но знаю, что девушки плачут. Они всегда плачут по ночам.

Тяжелые шаги в коридоре заставляют меня насторожиться, и я резко выпрямляюсь. Щелкает замок, и дверь распахивается с такой силой, что ударяется о стену.

Дьявол входит, на его белой рубашке и на руках кровь.

Я не могу кричать, мои легкие замерзают, когда он захлопывает за собой дверь и направляется в мою ванную. Вода включается, я поворачиваюсь и вижу, как он снимает пиджак, а за ним и рубашку. Марля оборачивается вокруг его торса, как будто кто-то начал делать из него мумию и отвлекся. Когда он держит кулаки под водой, у него вырывается тихий стон боли или, возможно, удовлетворения.

– Блядь! – Он опирается на раковину, свесив голову.

При слабом освещении я вижу кое-что еще. Это неожиданно. На мгновение мне кажется, что я это воображаю, или, может быть, я хочу это видеть.

Я сбрасываю одеяло и подкрадываюсь к нему.

Он наполняет ладони водой и проводит по волосам, его дыхание срывается. Что-то произошло. Что-то плохое.

– Адам?

Он просто смотрит на себя в зеркало. Ненависть льется из него волнами.

Для этого требуется каждая капля храбрости в моем теле, но я протягиваю руку. Медленно. Как будто пытаюсь испытать дикое животное и посмотреть, уйду ли я целой. Мое сердце замедляется, и все останавливается, когда кончики моих пальцев касаются его плеча.

Он замирает. Затем поворачивается и хватает меня, прижимая к себе. Его поцелуй не мягкий. Это не просьба. Или даже требование. Это полное и уничтожение меня. Он сжимает мое платье в кулаках, плотно стягивает ткань вокруг меня и прижимает меня к дверному косяку.

Прикосновение его кожи к моей грубое, такое же злобное, как и он