Эм…

Я несколько удивилась. Привыкла к изысканной томительности, выверенной чувственности своей первой любви. Крис предпочитал начинать тонко, на иносказаниях, с прелюдиями.

Пока я ошарашенно раздумывала, Итан снял свои брюки, белье и начал стягивать вещи с меня, обнаружив, что я запаздываю. «Первый наш раз грозит стать странным, — четко подумала я, — этот парень что, вообще не знает о любовных играх и хитростях?»

Необычно себя чувствовать более опытной, да и у него партнершами, скорее всего, десятки проходили. Что происходит?

Итан полюбовался на меня, обнаженную ниже пояса. Не обращая внимания на мой озадаченный вид, легко приподняв за бедра, посадил на невысокий прикроватный комод.

— Какая же ты красивая, — сказал он. Я смущенно пыталась прикрыться ладонью, но ее мягко отвели. — Дай полюбоваться, не жадничай.

И он смотрел, возбужденно раздувая ноздри, крепко держа за бедра так, что пальцы углубились в тело.

Было очень странно. Но от его взгляда и необычности ситуации я задрожала.

— Ух, сейчас быстро спаримся перед ужином, и к тебе меньше лезть будут, мой запах почуют, — низким, с хриплыми нотками голосом сообщил мне Итан.

Вот прямолинейный дура-ак. Но как же заводят его взгляд и тяжелое дыхание…

Он изучал меня, ласкал губами, останавливаясь там, где я вскрикивала от восторга.

Я вцеплялась пальцами ему в волосы, то тянула, то дергала и безотчетно скулила. Это была пытка удовольствием. Размеренная и сосредоточенная.

— Котенок, мой котенок, — выдохнул он, поднимаясь и светло улыбаясь.

Когда мы слились и меня заполнило сумасшедшее, почти болезненное чувство единения, он замер, рассматривая мое опустошенное и залитое наслаждением лицо. Потом довольно промурчал:

— Так и знал, что ты мне идеально подходишь. Теперь пойдет хорошо.

И оно пошло.

Я таращила глаза, безвольно открывая и закрывая рот в жалких стонах, а он был со мной, то застывая, хрипло постанывая, то опять двигаясь.

Итан отстранился, дергая за завязки блузы, распахивая ворот.

— Да-а, красиво ка-ак…

Он был грубоват, но отчаянно искренен.

Было странно, но было хорошо.

Меня целовали и баюкали в больших руках. Отнесли в ванну.

«Сполоснемся совсем немного, чтобы и запах остался, и котята завелись, ты же не против?»

Лежа на кровати, я успокаивала все еще колотящееся сердце и наблюдала, как, застегиваясь, Итан превращается в знакомого мне спокойного и собранного капитана. Внизу ныло, мне нравилось, как искоса он кидает жадные взгляды на мои обнаженные бедра. Одеваться совсем не хотелось.

Дверь резко дернули. От неприличной ситуации спасла только задвижка.

— Открывайте, — пророкотал с той стороны голос Люшера.

Я охнула, заметалась по кровати, то натягивая на себя покрывало, то суматошно ища одежду.

Итан подошел к двери, выдохнул и произнес:

— Мы спустимся через минуту.

— Что вы там делаете? — рявкнули из-за двери.

— Одеваемся, — пискнула я, надеясь, что это образумит рвущегося оборотня. Но как же я мало была знакома с этим миром!

За дверью рыкнули. Она затряслась и пошла трещинами в районе задвижки. А потом с грохотом открылась.

— Мисс Ерок, прошу прощения за мою несдержанность, на политесы как-то времени нет, — заявил Люшер, заходя в комнату широким шагом и принюхиваясь.

Я ловила ртом воздух и пыталась прикрыться покрывалом. «Какой стыд. Что он делает?» — метались мысли в голове.

— У вас вообще промежутки между увлечениями бывают? Только я узнаю, что вы расстались со своим вампиром, а вы уже кувыркаетесь в постели с оборотнем!

Он был зол и несдержан.

В комнату осторожно заглянула любопытствующая Шани, торжествующе выпучившись на мой неподобающий вид. Вот кто ему доносил о моей личной жизни! Сколько же всего могла услышать эта тихая, незаметная девушка?

Люшер остановился напротив кровати в ожидании то ли оправданий, то ли извинений.

— Я уважаю власть примархов, — глухо сказал Итан, — но если вы дальше будете так разглядывать мою девушку и повышать на нее голос, то…

— То что? — иронично прервал его Люшер. — Что ты сделаешь? Ты вообще слышал, что я пригласил ее на свидание? Решил отметиться там, где буду я? Кем ты себя возомнил, щенок?

Это было ужасно, катастрофично и неправильно.

Итан сделал шаг вперед, темнея лицом. Люшер зарычал. Страшно, рокочуще, вкручивая звук в кости. Требуя оборота и полного подчинения.

Капитана выгнуло, он ухватился за стол, чтобы устоять, но удержался от трансформации, продолжая с вызовом смотреть на Древнего.

Они вели себя как звери, готовились драться за самку. Значит, мне нужно было вести себя как человек.

— Родди успел передать информацию из полиции о ритуальных жертвах? — громко спросила я. — Теперь мы остановим череду смертей.

Информация из полиции никак не означала быстрого завершения дела, но требовалось любое громкое заявление, чтобы привлечь внимание примарха.

— Сидеть! — рявкнул он на Итана, и тот опять не подчинился, не сел, только покачнулся.

«Сядь, сядь, пожалуйста!» — жалостливо засигналила я лицом, и альфа нехотя оперся на стул. Его ноги дрожали. Еще пара минут, и капитана бы сломали.

Я разозлилась, но ситуация не была решена, нужно держать эмоции в узде.

— По распоряжению Итана мы были сегодня в полиции, чтобы узнать о смертях оборотней.

— Дальше, — нехотя уронил примарх. Его верхняя губа уже не поднималась в злобном дрожании. Опыт сотен лет научил его быстро брать эмоции под контроль.

В короткой скороговорке я сообщила всю официальную информацию: о четвертой жертве, о следах меди, о том, что два дела, скорее всего, связаны.

— Что за медные цилиндры? Почему я не в курсе?

У двери завозилась Шани.

— Я думала, это неважно и…

— Тебе не думать надо было, а сообщать всю возможную информацию! — рявкнул Люшер, и голова Шани тут же исчезла из проема.

Какое облегчение. Почему-то больше всего я стеснялась не оборотней, а именно ее липких разглядываний.

Под безэмоциональный пересказ Итана об олимпиадном задании я наконец обнаружила у кровати свои штаны и втянула их под покрывало.

— Закроют вам Олимпиаду, — убежденно сказал примарх.

«Эхе-хе, — подумала я, — как бы не так».

Но высказывать свои соображения не имела права, иначе пришлось бы упомянуть общение с Дудлем, а там и нарушение клятвы не за горой.