Кая не было в библиотеке Хакса, поэтому мы не могли с ним поделиться некоторыми фактами, но вот общими соображениями — вполне.

— Кай, интуиция и кое-какой опыт подсказывают нам, что медные цилиндры — это как расческа Родди, во что-то вместе собираются. И склеивают неизвестное «что-то» с помощью ритуальных смертей.

— Значит, цилиндров было не три, а больше, если смертей уже четыре, — заметил сообразительный Кай.

Если бы не его постоянные отвлечения, цены бы парню не было. Мозг острейший.

Я посмотрела туда, куда он все время пялился. Брайан раскрыл ворот платья Шани и открыто поглаживал маленькую острую вершинку. Грудки у нее оказались совершенно не выпуклые, от совсем мальчишеских отличала разве что слабая припухлость вокруг сосков. Но Брайана это не смущало, как и наличие возможных зрителей.

— Это уже безобразие, — с расстройством сказал Родди, — она же и себя, и миссис Беридер позорит. И всю нашу команду заодно.

Интересно, при всей разумности и просвещенности Родди, в этот список Брайана он не включил. Как будто Шани сама у себя в декольте копается. А Брайан в позоре и не участвует.

— Да ее хоть прилюдно распинай, она только рада будет, — ухмыльнулся Кай и тут же присмирел под двумя нашими скрещенными осуждающими взглядами. Чему тут радоваться?

Итан поднял голову, чтобы удостовериться, где находятся участники команды, и увидел то же, что и мы.

Похлопав по плечу Пифа, дописывающего криминалистическую часть отчета, он решительно двинулся к столу с разгулявшимися оборотнями и что-то тихо им зашептал, демонстративно отворачиваясь от ловящей его взгляд Шани.

Парни кивнули, подхватили девушку как есть, даже не застегивая, и потащили к лестнице в номера. Шани визгливо хохотнула, и Рапира прижал ей ладонью рот. Ситуация явно выходила из-под контроля. Увы, выдернутые из привычного окружения и оголодавшие к вечеру оборотни начинали пользоваться ее склонностями, забывая о приличиях.

— Если ты хочешь, иди с ними, — предложил Родди жадно следящему за происходящим Каю.

— Да успею я еще, — пожал он плечами, — просто наблюдать интересно.

И засверкал зубами в смущенной улыбке, как нашкодивший мальчишка. Как же мне не хочется иногда быть оборотнем. Вот в такие неудобные моменты.

До таверны «Гривастый Тим» идти было минут десять-пятнадцать, поэтому мы решили не тянуть, о чем и известили Итана. Капитан облокотился кулаками на стол и недоуменно нахмурился.

На его удивленный вопрос, какие походы вечером, да еще когда идет охота на оборотней, Родди ответил просто:

— Видишь, Мари не стоит, а подпрыгивает? Или мы идем сейчас, или у нее случайно получится оказаться там одной, поверь моему опыту.

Кай засмеялся. От возмущения я пихнула Родди плечом, и он влетел бедром в стол.

— Вот о таких спонтанных действиях я и веду речь, — прокомментировал Родди.

А я, бросившаяся было поддержать падающего за локоть, чуть не пихнула снова.

К моему удивлению, Итан не стал спорить, а просто решил присоединиться к нам.

— Я начинаю понимать, — серьезно кивнул он Родди.

И тепло мне улыбнулся. Даже не знаю, радоваться или смущаться.

Поэтому к «Гривастому Тиму» мы шли уже вчетвером, эмоционально обсуждая детали и время от времени споря.

Место оказалось колоритным, шумным и заполненным посетителями. Точнее, полным оборотней, добротно, но не дорого одетых, отдыхающих после рабочего дня работяг. Именно они облюбовали эту простую, но крепкую стенами таверну. Время от времени среди присутствующих мелькали и люди, но в основном это были полураздетые девицы или услужливые парни с бегающими глазами, предлагающие «немного порошка для вечернего расслабления».

Мы же, одетые даже в дорожном варианте слишком дорого для такого места, почувствовали себя столичными пижонами. Чуждыми и далекими от простого люда.

Один Кай ни грана не стеснялся своего качественного шерстяного сюртука с модными клиньями и вышивкой. Он быстро выделил взглядом хозяина таверны и замахал нам рукой, подзывая к стойке.

Солидный, обстоятельный оборотень-хозяин вытирал руки о фартук и сосредоточенно пыхтел. В кого он трансформировался, без касания я определить не могла, но в кого-то точно не хищного.

— Она странно так посмеивалась и крутила глазами, — бурчал он, рассказывая о девушке-лисе. — Не люблю, когда сильно напиваются девушки, а дергания глазами вообще безобразие какое-то, сами понимаете. Мы не подаем ничего такого. Порошки я разрешаю только на вынос. Даже пиво стараемся не тяжелое. Сами видите, какая публика. Разнесут мне все, если по пьяни в зверей перекинутся.

— Разбавляешь пиво до воды. Вот и не тяжелое.

От стойки к нам лицом развернулась весьма потрепанная особа с уже растекшейся косметикой и опухшим носом. Только внимательно присмотревшись, я поняла, что перед нами довольно юная человеческая девушка.

— Мой сейчас тоже хихикал и глазами крутил, — хрипло сообщила она, — мы с ним неделю как гуляем. А он выпил пива с каким-то мужиком, схватил порошочек и фьють — прощай, Аненка, ты мне надоела!

Она стукнула чашкой и горестно покачала головой.

— Как крутил глазами и с кем ушел? Где сидел? — тут вцепился вопросами Итан.

Кай, не смущаясь, начал скидывать одежду. Нам повезло: спешащий собрать жезл ритуалист зря таскал жертв из одного места. Рано или поздно окружающие перестали бы списывать странности на местное пиво.

Мы встали на след.

— Да вот тут и сидел, — Аненка пошлепала по соседнему сиденью. — А того парня я, кстати, видела на днях в «Буре». Только не знала, что мой Касик с ним знаком.

Последние слова она договаривала медленно, томно облизывая губы.

Медоед безрассудно разделся в не совсем правильном месте.

— «Бура» — это соседний блошиный клуб, — пояснил тавернщик. — Сначала назвали «Бурная вечная любовь», а потом подсократили. Никто тут долго рассусоливать не будет.

Вот так. Бурная и вечная любовь потеряла и бурность, и вечность, и даже любовь. Стала «Бурой».

Медоед обернулся. Я схватила его вещи. Родди крутился и показывал поднявшемуся в изумлении залу значок олимпиадной юридической команды.

— Допуск, есть допуск! — кричал, успокаивая присутствующих, Итан. — Оборот — по необходимости текущего расследования. Не волнуйтесь, мы уходим!

Быстро обнюхав стул, Кай победно фыркнул и, размахивая хвостом как радаром, рванул на выход.

— Жаль, штанами прикрылся, а хвост ниче так, — меланхолично сказала Аненка.

На улице в лицо ударила вечерняя прохлада. И мы побежали.

Мы бежали за дергающимся вертикально задранным хвостом медоеда, чуть не сбивая размеренно гуляющих по вечерним улицам людей. Оборотни мчались, рыча от удовольствия. Мы были хищниками. В крови пел зов охоты. Только для Родци приходилось приостанавливаться и, ворча, его поджидать.